Город без войны

Магазинчик падальщиков располагался в подвале одной из целых пятиэтажек. Пятиэтажка была обитаема, окна проклеены белой бумагой или плотно зашторены, на одном из балконов сушились вещи. На длинном флагштоке перед домом трепыхался красный флаг, на самой пятиэтажке было смонтировано несколько рекламных слоганов, а так же указания на то, кто является хозяином дома. Подход к магазину был укреплен и огорожен так, что даже знавший толк в обороне Сашка открыл рот от удив­ления: у входа в подъезд пятачок расчистили от хлама, обложили по пери­метру мешками с песком, из окна над подъездной дверью торчало дуло пулемёта. Наверняка кто-то дежурил и на крыше. У самого входа стояли парни в камуфляже с красными повязками, по виду запросто ломавшие чужие шеи одним взглядом.

– Боюсь я их, – тихо заскулил Хнык. – Как иду, так боюсь. Они сильно крутые.

 «Крутые» быстро обыскали идущего впереди Кешу, затем ощупали Сашку и, наконец, мелко дрожащего Хныка. Только после этого парни смогли спуститься в подвал. Хорошо ос­вещённое и протопленное помещение от стены до стены было заставлено всевозможными ящиками, короб­ками и мешками. Посреди этого великолепия сидели на корточках два падальщика в дорогих кожаных куртках и курили. Сашка отметил, что сигареты не местные и дым от них идёт не противный.

– Купить или поменять? – спросил у ребят один из падальщиков.

– Купить, – сказал Кеша.

– И поменять, – добавил Хнык.          

Оба парня встали. Один взял у Хныка бутылку и повёл его куда-то за коробки, а второй подошёл к Кеше.

– Одёжу?

Кеша кивнул.

– Новую или с трупа?

– С трупа, – быстро глянув на Сашку, ответил Кеша. – Вот у него десять марок.

– Девять с половиной, – поправил Сашка.

Падальщик покачал головой и показал на груду лохмотьев в дальнем углу подва­ла.

– Тебе только туда, дружище.

Вещи были чистые, но изрядно заношенные. Сашка вопросительно посмотрел на Кешу.

– Выбирай быстрее, – посоветовал тот, – не в гостях.

Торопиться не хотелось. Уж очень здесь было тепло. Последняя уличная дрожь выходила из тела. Тут бы лечь за мешками и никуда не уходить. Заснуть. Сашка с трудом подавил в себе желание опуститься на пол и задремать, и стал разбирать одежду. Тёплая куртка его размера нашлась довольно быстро. Сашка отвёл глаза от заплатки на уровне сердца и сказал себе, что размышлять, откуда она взялась на куртке, глупо. Размышлениями не согреешься.

– Восемь марок, – сказал падальщик.

– Нормально, – кивнул Кеша, – ещё на одеяло хватит? Давайте.

Падальщик порылся в одном из мешков и извлёк что-то неопределённо-серое.

– Чувака ка­кого-то прямо под ним шлёпнули из большой пушки, поэтому дёшево так. Не берут, суеверные все стали. Но на ваши деньги ничего другого нет.

 В головах у одеяла была дыра. Большая, с подпаленными рваными краями. Сашка на минуту представил себе, что же могло остаться от человека, спавшего под этим одеялом, и ему стало страшно. «Тут редко кто доживает до восемнадцати, – вспомни­лись Кешины слова. – Получается, в лучшем случае мне осталось два с половиной года, – непроизвольно под­считал он. – А самому Кеше и того меньше». Падальщик меж тем взял одеяло, кое-как свернул и сунул его Сашке в руки…

– Ну как, Санёк, согрелся? – спросил Кеша, когда здание «Красных братьев» скрылось за развалинами. – Тебе повезло: за восемь марок редко что приличное попадается…

Сашка молча кивнул. Остался неприятный осадок после этого магазина. Целая груда вещей с убитых. С таких же парней, как он. Кто-то ходил в этой куртке, кого-то она спасала от холода и ветра. Кто был тот парень? Теперь уж не узнаешь. Да и не важно. Важно одно: гарантируя защиту от холода, куртка эта не защитит от другого. От пули в сердце. Прежнего хозяина не защитила…

– Скоты жадные эти падальщики, – вздохнул Хнык. – За бутылку самогона – одни носки. Ну, две пары, конечно, но я-то хотел ножичек!

– Вернись, попроси. Может, подарят, – посоветовал Кеша. – А может, сразу усыновят.

– Пошёл ты, – произнёс Хнык, сразу отбежав на безопасное расстояние.

Кеша махнул рукой:

– Если бы не Олег, быть бы Костику краснобратым. Куда бы делся! Сейчас бы степь брюхом протирал…

Хнык издалека показал Кеше неприличный жест и скрылся из виду.

– Э-эх, – Кеша пнул подвернувшуюся под ноги пластиковую бутылку, потом подумал и подобрал её, – а вообще «красным» быть неплохо, если не салабоном, конечно. Вот торговать, к примеру, или в караваны ходить. Правда, они только своих берут, кто на них долго пашет. Надо с малолеток начинать. А я трупов боюсь. А ты боишься?

– Не знаю, – честно признался Сашка, – я ведь ещё не воевал. Ну в Корпусе фильм один раз видел учебный, там каких-то пленных из Энска расстреливали… Противно, конечно. А штурмовиков часто на войну посылают?

– Да нет, – Кеша усмехнулся, – за боёвки ведь деньги платить надо, а начальство жадное. Вот в мае было классное сражение. Энских поубивали – немеряно, а наших только человек двести. И штурмовиков, и других. Правда, наша бригада в запасе была, на случай прорыва. В окопах два дня просидели. А Энских уделали танкисты. Я тогда им пузырь бормотухи продал втридорога…