Город без войны

Сашка увидел перед собой протянутую руку трупа и закричал нечеловеческим голосом…

– Тихо, тихо! – появился откуда-то Кеша. – Это я! Приснилось чего?

Сашка открыл глаза. В комнате светлело. Кеша сидел рядом и крепко держал его за руки:

– Не ори! Всю бригаду перебудишь!

Потом потрогал ему лоб:

– Ты заболел, Сашка, точно заболел. Наверное, от Хныка заразился. Тот тоже вчера больной свалился.

– Кеша, я же не виноват! – скороговоркой заговорил Сашка. – Тот, падальщик, нас убить хотел, и Лёва меня убить хотел! Стоял с автоматом. Я бы никогда первый не выстрелил. Мне так плохо, Кеша! Я бы домой ушёл! Ушёл уже, а там теперь другие люди живут! И из Корпуса меня выгнали! Просто так – ни за что. У меня отец погиб. Главу защищал. Я ему, правда, даже завидую. Лучше так умереть как он, чем тут с крысами…  А пока я здесь торчал, у меня мать умерла. Это я её убил, Кеша, я ничего не сказал, куда иду!

Кеша продолжал держать Сашку за руки, как будто боялся, как бы чего не вышло.

– Теперь этот Лёва мне сниться будет, не даст он мне жизни! – говорил Сашка. – Зачем я здесь, Кеша? Может мне лучше подняться повыше – да и вниз. Вы меня закопаете, и ниче­го плохого больше не случится! Что мне делать, Кеша? Что мне теперь делать?

– Тебе – не знаю. Я бы, конечно, к матери на кладбище сходил. Её ведь на городском кладбище похоронили?

– Наверное, – Сашка с ужасом понял, что даже этого не спросил у дяди Вити. Сашкин отец был похоронен на офицерском кладбище, но мама-то не была военной.

– Знаешь, Санёк, – Кеша отпустил его, повертел в руках свой шлем, надел, – я тебя по­нимаю, у меня ведь тоже мать умерла. Три года уже прошло. Она от гриппа умерла, а я даже не знал сначала. Мы тогда все этим болели, но меня батя умудрился в город привезти, в больницу. А я тут как начал болеть: одно за дру­гим, грипп прошёл, желтуха началась, потом ещё дрянь какая-то, я уж и названия не помню. Батя думал, что и меня хоронить придётся, ну и не стал говорить о матери. Выписали меня, а тут на тебе: сирота ты, Иннокентий. Как я ревел! Ты, Санёк, ещё молодцом держишься, а я совсем расклеился. Да ещё батя попивать стал. Вместе и страдали. Но он у меня хороший: собрал последние деньги, мы на них трактор хотели купить, маленький такой, знаешь? Вот, вместо трактора заплатил за меня, идиота, чтобы я в танковом училище учился. А меня выгнали. Теперь к бате нельзя, пока деньги не соберу, ну уже немного осталось: пара боёвок и домой. Хочешь, со мной поедем, тут к югу от города фермерское поселение, там хорошо, там даже озеро есть. Будем хлеб выращивать, это ведь лучше, чем из автомата палить, верно?

Сашка кивнул. Кеша казался таким близким, как брат, и Сашке хотелось ткнуться ему в плечо и заплакать.

– Ну ладно, – распорядился Кеша. – Давай с тобой вместе на кладбище съездим. Только мне кажется, что ты болеешь.

Сашка криво улыбнулся.

– Это я вчера бормотухи с Гогой налакался, да ещё Олег побил. Ты бы себя как чувст­вовал?

– Я бы сдох – как любит говорить наш Хнык, – Кеша встал. – Ладно, пойду Олега разбужу, надо же ему знать, куда мы собрались, а то решит, что ты опять убежал.

– Я сейчас тоже подойду, – сказал Сашка. – Я вещи в рюкзаке принёс, где они?

– Да вон, я на подоконник рюкзак бросил. Ты себе или продавать притащил?

– Дарить.

Кеша пожал плечами, явно не понимая, как можно добровольно с чем-то расстаться и ничего не получить взамен, и вышел.

Сашка развязал рюкзак, достал вещи для Хныка, а когда поднял глаза, увидел за окном привычные развалины. Всегда выглядящие одинаково, что бы ни случилось. Просто груды щебёнки, да железных прутьев. В которых, как говорил Шиз, нет души, и поэтому ничего им не страшно…

16.

В комнате Олега было холоднее, чем у Сашки с Кешей. Хнык лежал под двумя одеялами и дрожал.

– Олег ушёл с утра, – застучал он зубами, как только увидел Сашку, – а Шиз мне опять говорит, что я сдохну. И молиться заставляет, а я не люблю его молитвы. Мне от них страшно становится.

Сашка сел рядом, потрогал Хныку лоб – тот был горячий. «Ещё и правда помрёт», – испугался Сашка. Ему очень не хотелось, чтобы Шиз снова оказался прав. Ему не хотелось, чтобы рядом умер ещё хоть кто-то…

– Кеша, – сказал он тихо, – здесь где-нибудь лекарства можно достать?

– Можно, –  Кеша усмехнулся. – У падальщиков всё, что хочешь есть. А ты что, собрался нашего доходягу на свои деньги лечить?  

Сашка посмотрел на скорчившегося на кровати Хныка и подумал, что это и есть самое страшное – когда тебе нужна помощь, а всем наплевать.

– Кеша, может, ты сходишь к падальщикам?

Кеша пожал плечами.

– Давай марки, схожу. Что я, зверь? А ты уверен, что у него всё так серьёзно?

– Уверен, раз Шиз говорит, – Сашка опять глянул на Хныка и стал говорить ещё тише. – Этот ненормальный как будто предсказывать умеет. Я его уже боюсь.

– Боишься? – Кеша взял из Сашкиных рук мятые бумажки. – Да не бойся, с Шизом справиться можно, он только морально сильный, а так дай по шее, не стесняйся. Чего покупать?

– Не знаю. Скажи, что от простуды, может, сами дадут.

Кеша ушёл, а Сашка сел рядом с Хныком.

– Не бойся, я сюда Витьку не пущу.