Город Бога

— А ты получше оглянись и вспомни, что нам говорили на планёрке. Приход им даёт надежду, что их души будут спасены, и что возможно завтра будет житься лучше. Они говорят, что без Прихода тут всему бы пришёл конец, что плохая власть лучше хорошей анархии. Их надежда, что поклоняясь Кумиру, они смогут протянуть ещё пару месяцев жизни без террора Прихода, а затем ещё пару, понимая, что это единственная власть, способна удержать эти земли от голимого кровопролития.

— Может и так, брат, — хладно буркнул Яго, — может и так. Я пока вижу, что люди запуганы и не хотят лить свою кровь за то, чтобы стать свободными или обрести лучшую жизнь, так что я бы добавил ещё один элемент рабства — страх перед хозяином.

— Страх и надежда… поистине великие мотиваторы. Надежда даёт им утешительные мысли, что завтра может быть лучше, что без устоявшихся рамок и гнилых устоев мир бы рухнул, ста полем бесконечной войны, а страх заставляет людей верить во всю эту чушь и устрашает народ даже от инакомыслия, не говоря уже о выступлении.

«Но что есть страх и надежда без религиозного опиума» — промелькнула мысль у Данте в голове и парень мгновенно смекнул, что причастие к единому, безоговорочная вера в силу Прихода и разделение его веры в Кумира, стянуло людей единой цепью и передало её в руки хозяев. Они служат, подчиняются и слушают Приход не только потому, что боятся его или испытывают надежду в завтра, а оттого что верят в каждое слово иерархов культа и готовы исполнить его с маниакальной ревностью. Данте осознал, что в этом краю есть ещё и третья скрепляющая сила, а цепи от этого становятся только сильнее и парень увидел, что эти места ждёт только очищение огнём. Никаких переговоров или попыток переубедить население не будет — практически всех выкосят подчистую, так как сектантов невозможно убедить в своей неправоте.

Что-то шелохнулась зав трёхметровой кучей машин, и Данте запусти руку в задний карман и вытащил шарообразный предмет, размером с небольшое яблоко, блеснувший металликом, попутно достав пистолет. Яго проделал такое же действо и вот у братьев в руках оружие, похожее на револьвер, только вместо барабана с патронами такого же размера батарейка.

Они стали идти медленно, постоянно осматриваясь, но всё равно зашли в мешок, который моментально захлопнулся. За машинами возле дороги оказались люди во всяком рванье с арбалетами, луками и самодельным помойным огнестрелом, а из-за кучи авто подалось полдюжины таких же оборванцев с примитивным оружием.

— А ну стоять! — кто крикнул. — Стойте смирно, а не выпотрошим!

Данте осмотрелся. Двенадцать человек — восемь мужчин, две женщины и два объекта непонятной наружности — крашенные, малёванные фрики, в блестящих пурпурных одеждах, в отличие остальных, которые в каком-то рванье. Только у троих есть огнестрельное оружие, у двоих луки, а у четверных арбалет, а остальные с палками, с гвоздями.

— И что вам понадобилось? — вопросил Данте. — Наверное, грабить нас?

— А ты это…, как его… во, догадливый, — кто-то ответил.

— Так! — среди толпы выделился седовласый мужчина чёрном плаще, оборванных штанах и сланцах, с морщинами на лице, став сверлить взглядом искусственного практически потухшего алого ока парней. — Вы, сучьи дети, сейчас нас всё отдаёте и можете идти отсюда с миром.

— А если не захотим?

— Что ж… сейчас у вас есть два варианта. Вы нам отдаёте все пожитки и спокойно проваливаете к мамочке. Второй путь — мы вас тут положим и с ваших трупов всё возьмём. И не думайте, куда-либо обращаться с нытьём. Мы ходим под Приходом, а значит, неприкосновенные.

— Мы, пожалуй, выберем третий вариант, — хладно и тяжело сказал Яго, резко вздёрнув пистолет, тут же нажал на спусковой крючок.

Сухой треск раздался на всю округу, и луч жёлтой энергии ударил в лоб старику-разбойнику, сделав во лбу дырку, заставив бандита рухнуть наземь. Данте кинул гранату в сторону, приложившись к борту машины, там, где столпилась кучка мародёров, и одним оглушительным взрывом шестеро преступников разбросало в сторону, вспоров осколками их тела. По крыше машины, где засел коммандер, прозвенела дробь, затем ещё один её пучок отскочил от металла и коммандер встал, но не успел выстрелить. Два луча промелькнули возле него и прожгли дыры в стрелках. Ровно вставший Яго отстреливает мародёров как цели в тире. Тем временем Данте перекатился к другому укрытию, откуда расстрелял в грудь незадачливого арбалетчика. Ещё перебежка и ещё один лучник с пробитым горлом валяется на земле, а последнего добил Яго, прострелив ему глаз и затылок.

— Перебили как мясо…

— Они и были им, Данте, — сурово заговорил Яго, убирая пистолет, — они и были не более чем жалкими существами, не достойными жизни. Душегубцы.

— Пойдём уже.