Город драконов

— Я знаю, что не врешь. Ты и сам веришь в то, что говоришь. Но… Только, пожалуйста, не злись. Я скажу тебе то же самое, что говорил недавно Дэвви. Не обижайся, однако ты просто недостаточно взрослый, чтобы понимать, о чем толкуешь. Ты хочешь Тимару, и я уверен, тебе нравится быть с ней. Я также не сомневаюсь в том, что тебя сводит с ума мысль, что сейчас она с Рапскалем, а не с тобой. Но я вижу перед собой молоденького парнишку с крайне ограниченным выбором партнерш и весьма незначительным жизненным опытом…

— Ты не понимаешь! — воскликнул Татс и повернулся к двери. Он распахнул ее и задержался, чтобы натянуть капюшон.

Карсон не пытался его остановить.

— Неправда, Татс, я прекрасно тебя понимаю, поскольку и сам через все это проходил. А когда-нибудь ты будешь на моем месте и скажешь те же самые слова какому-нибудь юнцу. И он, вероятно, не…

— Что это? Смотрите! Неужели пожар? Кельсингра горит? — Татс замер в дверях, глядя вдаль через склон на другой берег реки.

В два шага Карсон оказался рядом с ним:

— Понятия не имею. В жизни не видел ничего подобного. Свет идет из окон, но он такой белый!

Раздался гул, настолько глубокий, что Седрик скорее почувствовал его, чем услышал. Он встал и, закутавшись в одеяло, тоже подошел к двери. И вдалеке, в ночной темноте, увидел город таким, каким никогда не видел прежде. Это было не отдаленное скопление зданий, а неровный узор из прямоугольных огоньков, разбросанных вдоль берега и уходящих вдаль до самых, как Седрик догадался, холмов. Пока молодой человек смотрел, внизу, на реке, загорались все новые и новые огоньки, и у него внезапно перехватило дыхание от осознания, что древний город значительно больше, чем он себе представлял. Кельсингра явно не уступала по размерам Удачному.

— Да пребудет с нами милость Са! — выдохнул Карсон, и в тот же миг гул, который ощущал Седрик, превратился в оглушительный рев десятка драконьих глоток.

— Что это? — изумленно воскликнул он и почувствовал, как Релпда эхом отозвалась на его вопрос.

Его драконица проснулась от света и рева. Какое-то мгновение хранитель ощущал только ее растерянность, а потом в сознание Седрика проникли ее мысли, одновременно радостные и мучительные:

Город проснулся и приветствует нас. Пора вернуться домой. Но мы не можем туда добраться.

Элис разбудил посреди ночи трубный рев драконов. Она свесила ноги с кровати и поморщилась от прикосновения к холодному полу. Она спала в платье Старшей не только потому, что оно хорошо хранило тепло, но еще и потому, что это был подарок Лефтрина. Элис поспешила к двери хижины, казавшейся без капитана огромной и пустой, и открыла дверь в дождь и темноту.

Но темнота вовсе не была кромешной: по ту сторону реки горели яркие звезды. Элис тряхнула спросонья головой, протерла глаза и взглянула снова. Нет, это не звезды. И не огни. Окна горели тем странным светом, который могла вызвать лишь магия Старших. В городе что-то произошло, что-то началось. Элис наблюдала за происходящим со смесью страха и разочарования.

«Я должна была быть там, когда это случилось. Кто это сделал и как?»

Впрочем, догадаться было нетрудно. Она знала, что порывистый и бесшабашный Рапскаль, с самого начала пути напоминавший ей озорного мальчишку, продолжает посещать город в отсутствие Лефтрина, и подозревала, что он не внял предупреждениям капитана об опасностях, связанных с камнем памяти. И то, что происходит в Кельсингре сейчас, тоже его рук дело: наверняка парень что-то случайно обнаружил или совершил. Если это удивительное явление было похоже на другие виды магии Старших, с которыми Элис сталкивалась прежде, то оно продлится какое-то время, а затем — так же внезапно, как и началось, — исчезнет навсегда.

А она, как на грех, не там, а здесь, на другом берегу реки.

Слезы жгли ей глаза. Элис сердито сморгнула их. Не время плакать. Надо внимательно смотреть и пытаться запомнить, какие из далеких зданий освещены, а какие остались темными. Все это следует записать. Если окажется, что Элис суждено было стать свидетельницей последнего проявления величественной магии Старших, она, по крайней мере, все тщательно сохранит для истории.

— Давайте устроим какое-нибудь более надежное укрытие для госпожи Старшей и ее ребенка, — предложил Хеннесси, расположившись за столом в камбузе.

Он покосился на сидевшую рядом женщину под вуалью, словно бы ожидая ее одобрения. Но Тилламон Хупрус по-прежнему молчала.

Лефтрин тупо кивнул: он был так измучен, что в ушах звенело от усталости, и капитан потряс головой, чтобы в мозгах хоть немного прояснилось. Времени на отдых просто не было.

— А что, кофе у нас больше не осталось?

— Есть немного, — ответила Беллин.