Город драконов

— Еще не слишком поздно, — сказал калсидиец и встряхнул колбочку. — Однако времени для спасения остается все меньше. Я могу вытащить тебя из-за края пропасти, если буду уверен, что ты поумнел. Но пока я в этом сильно сомневаюсь. Думай хорошенько, торговец Удачного. Что ты способен сделать прямо сейчас, какими словами можешь убедить меня, чтобы я спас тебе жизнь?

Гест скрючился на полу: казалось, что чья-то невидимая рука один за другим вонзает ему в живот раскаленные ножи. Он весь испачкался в собственной рвоте, ковер был безнадежно испорчен, он умирал, и боль была просто адской. Гест был готов на все, чтобы только избавиться от этой страшной пытки, но не мог придумать ничего стоящего.

Калсидиец пнул его сапогом:

— А ведь я навел справки о тебе, торговец! Оказывается, у тебя такая буйная фантазия, ну просто поразительно! Теперь я знаю, с кем ты водишь компанию и как именно вы развлекаетесь! Не понимаю, почему ты считаешь это забавным, но дело ведь совсем в другом, правда? Тебе же нравится считать себя важным господином, хозяином, да? — Он наклонился и схватил Геста за волосы, чтобы заставить посмотреть себе в лицо. — Думаю, ты от этого возбуждаешься, верно? Другие должны унижаться, чтобы ты получил удовольствие. Но теперь удовольствие получаю я, не так ли?

Калсидиец присел, чтобы оказаться еще ближе к лицу Геста. И, улыбаясь, прошептал:

— Ты не хозяин положения… И никогда им не был. Ты только делал вид. А люди, с которыми ты развлекался, всего лишь подыгрывали тебе — вот так-то, дружок. Какой из тебя господин? Это просто смешно. Вот я — настоящий хозяин. Ты просто жалкий пес, как и все они. И ничего толком не умеешь, кроме как по-собачьи нюхать дерьмо и лизать хозяину сапоги.

С этими словами он выпустил волосы Геста и толкнул его назад, на загаженный ковер. Затем встал в трех шагах от него и вкрадчиво поинтересовался:

— Ну что, торговец, может быть, покажешь мне, как ты это делаешь?

О том, что произошло дальше, Гест мучительно старался не вспоминать. Несмотря на дикую боль в животе, несмотря на всю свою гордость, он хотел жить. А потому пополз на брюхе прямо по собственной рвоте туда, где стоял, улыбаясь, его мучитель. Гест лизал сапоги калсидийца — причем не раз и не два, а так, как это делают собаки, — пока тот не шагнул назад. Вытащив из-под настольной лампы дорогую вышитую салфетку, он вытер ею свои мокрые от слюны сапоги и презрительно отшвырнул лоскут роскошной ткани в сторону.

— Можешь жить, — произнес он наконец и бросил Гесту спасительную колбочку.

Но, едва она ударилась о пол, как пробка выскочила и драгоценная жидкость пролилась на ковер. Слабыми трясущимися руками Гест схватился за стеклянный пузырек, от волнения расплескивая снадобье, так что, когда он поднес сосуд ко рту, внутри остались лишь считаные капли. Он жадно высосал их, а калсидиец, глядя на это, громко смеялся. Гест понял, что его обманули. Но он не хотел умирать, поэтому ползал по ковру и лизал влажные пятна на ворсе, а его мучитель веселился пуще прежнего. В рот Гесту попали грязь и пыль с ковра, а также вырванные ворсинки, он чувствовал на губах не влагу, а вкус песка и земли. Глаза его наполнились слезами.

Они стекали вниз по щекам, а калсидиец тем временем говорил Гесту:

— Это вода. Всего лишь слегка подкрашенная вода. Вот и все противоядие. Ты не умираешь. Ты бы и не умер. Просто помучаешься еще несколько часов, потом будешь чувствовать себя плохо еще около суток. Но в течение этих суток ты найдешь в себе силы, чтобы нанять каюту для плавания в Трехог на новом судне — я укажу тебе, на котором именно. Это не живой корабль из Удачного, он построен в Джамелии. А потом ты услышишь обо мне еще раз — перед самым отъездом. Я пришлю тебе подробные указания, чтобы ты знал, что именно должен делать. А когда мы снова встретимся лицом к лицу, ты будешь помнить, что ты не просто глупец, но мой верный пес, а я — твой хозяин. — Он снова подошел к Гесту и поставил ногу ему на живот. — Все понял?

Боль стала еще сильнее, и Гест тупо кивнул. Беспомощная злоба кипела в нем, но он подчинился своему мучителю.

А что еще оставалось делать?

Сейчас мерзкие трофеи, спрятанные в изящных шкатулках, лежали в багаже Реддинга. Гест не хотел идти на риск, а вдруг на его одежде останется запах? Реддинг же не имел представления о содержимом этих шкатулок.

Калсидиец сдержал свое слово: в одну из темных ночей незадолго до отъезда он появился в спальне Геста, как призрак. Заставив хозяина дома встать на колени, начал диктовать ему длинный список имен людей, с которыми предстояло встретиться в Трехоге и Кассарике. Гест хотел сделать записи, но мерзавец пригрозил выжечь эти имена на его чреслах, чтобы можно было ознакомиться с ними без риска быть раскрытым. Гесту волей-неволей пришлось все запоминать.

Когда он попытался задавать вопросы, чтобы узнать побольше о данном ему поручении, калсидиец с размаху ударил его. И жестоко пояснил: