Город драконов

— Как же давно я никуда не уезжала из дома. И кажется, целая вечность прошла с тех пор, как я чувствовала тепло солнечных лучей на своем лице.

— Полагаю, для этого тебе не нужно мое разрешение, — заметил Рэйн.

— Разумеется, не нужно. Мне просто надо набраться храбрости. Вот и все.

Малта тоже посмотрела в окно. Отсюда были видны небольшой участок палубы и рулевой, стоявший на своем посту. Он равномерно взмахивал длинным веслом, придерживая его только тогда, когда капитан корректировал курс. Была странная красота в мужской силе и уверенности, с которой этот человек направлял корабль и толкал его вперед. Каким-то образом рулевой почувствовал, что за ним наблюдают, и оглянулся. Лицо его было изменено Дождевыми чащобами так, что бугристый лоб нависал над глазами; гибкие наросты вдоль челюстей напомнили Малте усики у некоторых рыб.

— Пожалуй, я прогуляюсь, — решительно объявила Тилламон.

Она приподняла вуаль и сняла ее вместе со шляпкой, а затем сдернула длинные кружевные перчатки, прикрывавшие руки до локтей. Не говоря больше ни слова, она сложила все свое имущество на скамейку рядом с Малтой и открыла небольшую дверь, чтобы выйти на палубу. И даже порывы холодного ветра не остановили ее. Тилламон сразу же оперлась на перила и подставила лицо солнцу, которое проглядывало через разрывы облаков в пасмурном небе.

Рэйн сдвинул в сторону шляпу, вуаль и перчатки сестры и уселся рядом с Малтой. Она склонила голову ему на плечо и внезапно ощутила себя счастливой. Солнечный свет высветил яркий квадрат на полу каюты. Было тихо, если не считать типично корабельных звуков: поскрипывали весла, двигавшиеся в едином ритме, да иногда капитан что-то кричал рулевому. Малта зевнула, почувствовав, что ее клонит в сон.

— Я чего-то не знаю о своей сестре? — спросил Рэйн жалобно. Он поднял шляпку и прикрепленную к ней вуаль. — Неужели все так ужасно? Помнишь, когда я приехал свататься к тебе в Удачный, мое лицо тоже было скрыто плотной вуалью? Это просто такая традиция.

— Традиции не рождаются на пустом месте. И эта появилась, чтобы избежать чувства неловкости, — высказалась Малта. — Жителей Дождевых чащоб считают нелепыми и несуразными. Я некоторое время прожила здесь, стала одной из вас и теперь воспринимаю все иначе. Но я знаю, и Тилламон тоже знает: если бы она открыто прошлась по Удачному, все бы пялились на нее. Некоторые начали бы ее дразнить, насмехаться над нею, а кое-кто в ужасе бы шарахался прочь. Люди хотят заполучить сокровища Дождевых чащоб, но не желают видеть, какую цену вынуждены платить те, кто добывает эти богатства.

— Значит, когда ты в первый раз увидела меня под вуалью, то сочла нелепым и несуразным?

Малта развеселилась:

— Я была тогда глупой девчонкой, наслушавшейся странных сказок о Дождевых чащобах. И была уверена, что жестокая мать продала меня какому-то чудовищу. А потом это предполагаемое чудовище оказалось невероятно богатым, приготовило мне множество маленьких подарков и стало осыпать меня комплиментами, которые я совершенно не ожидала услышать. И тогда ты превратился в загадочного незнакомца. Притягательного и опасно желанного. — Она улыбнулась и почувствовала приятную дрожь, пробежавшую по спине.

— Что такое? — требовательно спросил Рэйн. Он отбросил в сторону шляпку и взял жену за руку.

Малта громко рассмеялась, слегка смущенная:

— Я вспомнила, как ты в первый раз поцеловал меня. Мама вышла из комнаты, и остались только твои слуги, все под вуалями и занятые своими делами. Ты наклонился ко мне, и я подумала, что ты хочешь открыть мне какой-то секрет. А вместо этого ты — раз и поцеловал меня. Я чувствовала твои губы сквозь кружево вуали. И кажется, еще кончик языка. Это было… — Она остановилась и с удивлением поняла, что покраснела.

— …очень эротично, — тихо закончил за нее Рэйн. Медленная улыбка осветила его лицо, и глаза потеплели от приятного воспоминания. — Я думал лишь о том, как бы украсть поцелуй, пока твоя мать не видит. И даже не представлял себе, что преграда в виде вуали может только усилить ощущения.

— Ты был дерзким безнравственным мальчишкой. Ты не имел тогда никакого права целовать меня. — Малта попыталась изобразить возмущение, но не смогла. Она грустно улыбнулась, слегка сожалея о той глупой девчонке, которой некогда была.

Рэйн поднес к лицу вуаль сестры. Малта едва могла видеть его черты сквозь многочисленные слои темного кружева.

— Зато теперь я имею полное право. Попробуем еще раз?

— Рэйн! — упрекнула она мужа, но тот не остановился. Он прикрыл вуалью лицо и наклонился, чтобы поцеловать Малту. — Это лучшая вуаль Тилламон! — попыталась было возразить она. Но тут кружево коснулось ее лица, и она закрыла глаза, когда Рэйн поцеловал ее очень целомудренным поцелуем, оживившим тем не менее в сердце Малты воспоминания о том, как начиналась их любовь.

Отодвинувшись от нее, муж удивленно проговорил хриплым голосом:

— Правду говорят, что запретный плод сладок. Интересно почему?