Город драконов

— Я видела хранителей драконов. Они совсем еще дети. И почти каждый из них отмечен так сильно, что сразу становится ясно: они наверняка появились на свет уже измененными. Но ведь родители оставили их. Эти ребята выжили и выросли. Пусть даже они и не смогут вступить в брак и обзавестись потомством, но я, помнится, тогда подумала: «Их жизнь не напрасна. Их родители были правы, оставив их, и не важно, что думают на этот счет соседи». Но теперь я смотрю на Тилламон и понимаю, как она несчастна. Я вижу, как выглядит твоя сестра, и знаю, что порой недалекие или злые люди говорят ей об этом. Она теперь почти все время проводит дома, даже на рынок не ходит. Она редко посещает друзей. А ведь Тилламон родилась нормальной, но потом изменилась. Она не сделала ровным счетом ничего, чтобы заслужить наказание. И тем не менее ее постигла кара.

В каюте воцарилось молчание. Оба они смотрели на Тилламон. Тучи закрыли солнце, и внезапно день потускнел, но сестра Рэйна лишь плотнее запахнулась в плащ и повернулась лицом к ветру, как будто хотела им насладиться.

— Надеюсь, наш ребенок не будет отмечен Дождевыми чащобами, — заговорил Рэйн. — Или возможно, поскольку мы теперь Старшие, он сразу родится с изменениями, которые будут…

— …приятными глазу, — договорила за мужа Малта, когда он замолчал. — Нас ведь драконы наградили необычной красотой. Нам повезло, что мы изменились таким образом, что люди улыбаются, глядя на нас. Вернее, раньше улыбались. Теперь же я вижу в их лицах еще кое-что. Обиду. Они возмущаются, считая нас обоих слишком заносчивыми: дескать, мы возгордились, поскольку Тинталья выбрала именно нас. Жители Дождевых чащоб полагают это неправильным. Хотя торговцы всегда считали себя выше татуированных или выходцев с трех кораблей, не говоря уже о жестоких калсидийцах и варварах из Шести Герцогств, но им очень не понравилось, когда сатрап Джамелии объявил нас с тобой королем и королевой Старших. Они считают, что мы не имели права принять эти титулы, пусть даже позже Совет официально и закрепил их за нами. Многие оскорблены этим, Рэйн. А есть и такие, кто хотел бы нас использовать. Да ты и сам прекрасно обо всем этом знаешь.

— Разумеется, знаю. — Он обнял жену и притянул ее к себе. — Просто я никогда не задумывался, как это скажется на нашем ребенке. Если он будет слишком сильно отмечен Дождевыми чащобами, а мы решим сохранить ему жизнь, то отношение к семье Хупрусов изменится. Возможно, у него будет не очень много приятелей. Но не может быть, чтобы все от него отвернулись. И уж тем более я не представляю, что мы сами добровольно от него откажемся.

При этих его словах Малта не выдержала и всхлипнула.

Рэйн обнял жену:

— Не бойся, дорогая. Что бы ни произошло, мы встретим это вместе. Я не брошу собственного ребенка в угоду глупым традициям. Если Са дарует ему свое дыхание, он должен жить, и никто не сможет этому помешать. Это я тебе обещаю.

Малта проглотила слезы.

— Я тоже обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах, — сказала она мужу. И закрыла глаза в безмолвной молитве.

Двадцатый день месяца Перемен, седьмой год Вольного союза торговцев

От Детози, смотрительницы голубятни в Трехоге, — Рейалу, исполняющему обязанности смотрителя голубятни в Удачном

Запечатано в красный карантинный футляр.

Рейал, я посылаю тебе лишь единственного голубя, чтобы свести риск к минимуму. В этом году погода гораздо хуже обычного, и от вечного холода и дождя птицы начали чахнуть одна за другой. Пожалуйста, прими соответствующие меры: обязательно сажай на карантин всех птиц, прилетающих в вашу голубятню, как мы это уже делаем здесь. Я выбрала самого здорового голубя, чтобы доставить тебе это послание. У некоторых заболевших особей появляются какие-то странные вши: красные, необычной формы. Если вдруг заметишь таких у какой-нибудь из ваших птиц, немедленно их изолируй.

Ну и погодка! Интересно, это ненастье когда-нибудь закончится?