Город и его ненадежные стены

Прогуливаясь по торговой улице возле железнодорожного вокзала, я заметил небольшое кафе между галантерейной лавкой и мебельным магазином. Я, должно быть, много раз проходил мимо этого кафе, но почему-то никогда его не замечал. Возможно, просто был слишком погружен в мысли (со мной такое часто бывает). В этом небольшом кафе, как я смог увидеть снаружи, кроме табуретов у стойки, было всего три маленьких столика. На двери не было написано ничего, кроме слова «Кафе». Внутри было пусто, ведь сегодня будний день. За стойкой стояла женщина.

Я открыл стеклянную дверь и вошел. На кладбище я сильно замерз и очень хотел поскорее согреться. Сел на один из табуретов возле стойки и заказал горячий кофе и черничный кекс.

Из маленького динамика на потолке звучал старый джазовый стандарт Коула Портера, в исполнении квартета Дэйва Брубека. Соло Пола Десмонда на альт-саксофоне навеяло на меня мысли о чистом горном источнике. Хотя я хорошо знал это произведение, я не мог вспомнить его названия. Но и без названия это была идеальная музыка для такого тихого утра. Красивая, приятная мелодия из прошлого, выдержавшая испытание временем. Некоторое время я рассеянно слушал ее, ни о чем не думая.

Кофе, поданный в простой белой чашке, был горячим, крепким и немного горьковатым, а черничный кекс - мягким и свежим. Через десять минут холод, пронизывавший меня до глубины души, совершенно исчез.

- Если вы закажете еще кофе, это будет всего за полцены, - сказала женщина за стойкой.

- Спасибо, но не нужно, - ответил я, - Кстати, черничные кексы у вас просто отличные.

- Они очень свежие, из пекарни за углом.

Я расплатился, стряхнул с колен несколько крошек от кекса и вышел из кафе. Женщина в клетчатом фартуке за прилавком улыбнулась мне на прощание. Это была теплая улыбка, очень подходившая к такому солнечному зимнему утру, а не просто дежурная улыбка вежливой сотрудницы.

Хозяйке на вид было около тридцати пяти лет. Стройная, с приятными чертами лица, хотя и не красавица. На ней был легкий макияж. Она легко могла бы выглядеть моложе, если бы захотела, но, видимо, не слишком заморачивалась на этот счет. Мне это понравилось.

«Знаете, я только что был на кладбище. На могиле человека, который еще по-настоящему не умер», - чуть было не сказал я ей, когда мы прощались. Мне хотелось кому-нибудь рассказать об этом. Кому угодно. Но я, конечно, не мог этого сделать.

43

В тот вечер я, как обычно, лег спать около десяти вечера. Но заснуть никак не получалось, что со вообще-то мной случается редко. Обычно я засыпаю сразу, как только ложусь. У изголовья всегда лежит книга, но я редко ее открываю. И почти всегда просыпаюсь сразу, как только светает. Возможно, я просто родился под счастливой звездой. Ведь я столько раз слышал, как люди жалуются на бессонницу.

Но в ту ночь я заснуть почему-то не мог. Возможно, был слишком взволнован.

Чтобы заполнить пустоту в голове, я закрыл глаза и стал вспоминать могилу семьи Коясу. Простое надгробие из безукоризненно гладкого, блестящего камня, с выгравированными на нем датами рождения и смерти трех членов семьи. Вспомнил маленький букет, который принес с собой, пронзительное щебетание птиц, порхавших в ветвях деревьев и ведущие к храму скользкие обледеневшие ступени. Я представлял эти образы один за другим, как будто просматривал слайды.

И тут ни с того ни с сего, так внезапно, будто птица выпорхнула из зарослей у моих ног, я вспомнил название стандарта Коула Портера, который услышал в кафе возле вокзала: «Just one of those things». И его мелодия зазвучала в моей голове, повторяясь снова и снова.

Электрический будильник на тумбочке показывал половину двенадцатого. Я отказался от попыток заснуть, встал с постели, надел кофту поверх пижамы, зажег газовую плиту, достал молоко из холодильника, подогрел его в маленькой кастрюле и выпил. Еще я съел несколько имбирных булочек. Затем сел в кресло и открыл книгу. Но сосредоточиться на чтении не получилось. В моей голове проносились бессвязные образы и звуки, как сообщения из разных миров, не имевшие никакого смысла. Будто безликие посыльные оставляли эти сообщения у моего порога и тут же растворялись в воздухе.

Смирившись, я закрыл книгу и, сидя в кресле, сделал несколько глубоких вдохов. Словно пытался заменить весь воздух в легких и тем самым успокоить свой разум. Но все было тщетно.

Вокруг меня царила ночная тишина. Мимо дома не проезжала ни одна машина. Ни одна собака не лаяла. Я не слышал ничего, кроме мелодии - мелодии, которая непрерывно повторялась в моей голове.

Мне отчаянно хотелось заснуть, но я уже понимал, что, как бы ни старался, сделать этого не получится. Даже виски или бренди тут не помогут. Я это знал. Что-то не позволяло мне заснуть той ночью. Что-то.

Я снял пижаму и переоделся. Накинул пальто поверх толстого свитера, повязал вокруг шеи кашемировый шарф, натянул шерстяную шапку и толстые перчатки. И вышел на улицу. Потому что не мог больше сидеть на одном месте и каждые пять минут смотреть на часы. Лучше уж было бесцельно бродить по городу.