Город и его ненадежные стены

Выйдя из дома, я почувствовал, что ветер усилился и небо затянули облака. Ни луны, ни звезд не было видно. Тусклые фонари заливали пустынную улицу холодным светом. Порывы ветра, налетевшего с гор, завывали в голых ветвях деревьев. Ветер был холодный и влажный. Наверняка скоро опять пойдет снег.

Выдыхая облака белого пара, я бродил по городу. Мои тяжелые зимние ботинки неестественно громко скрипели при каждом шаге. Река уже наполовину замерзла, но я все равно слышал ее шум. Ночной холод постепенно принес мне облегчение. Он проник в мое сознание и парализовал, хотя бы на время, скучные и бесполезные мысли. От ледяного ветра у меня слезились глаза, зато он заглушал мелодию, бесконечно звеневшую в ушах. Может быть, у холодных северных зим все-таки есть свои преимущества?

Пока я шел, то ни о чем не думал. В голове была приятная пустота. Холод сковал мое сознание железными тисками. Ничто другое туда проникнуть не могло, холод не оставлял для этого ни малейшего места. И прежде, чем я успел что-то осознать, мои ноги сами по себе направились в сторону библиотеки. Как будто у моих зимних ботинок была более твердая воля, чем у их владельца.

В кармане пальто я всегда носил связку ключей от библиотеки. Самым большим из них я открыл железные ворота на входе. Потом поднялся по небольшому склону и отпер дверь на веранду. Часы показывали половину двенадцатого. Здание, естественно, было пустынным и темным. Только зеленые лампочки аварийного освещения на стене излучали слабый свет.

Следуя за этим светом, я медленно, чтобы ни на что не наткнуться, подошел к стойке, и взял фонарик, который теперь всегда оставлял там на всякий случай. Светя им прямо перед собой, я пошел дальше. В маленькую подвальную комнату с печью.

44

Как я втайне и надеялся, там меня ждал Коясу.

Огонь в печи тихо потрескивал, и в комнате было тепло. Красное пламя, облизывавшее поленья, не было ни слишком ярким, ни слишком тусклым. Судя по всему, Коясу догадался (или даже знал заранее), что я приду, и предварительно прогрел комнату. Как чуткий хозяин, ожидавший важного гостя.

- О, вот и вы! Добро пожаловать. - Коясу с улыбкой поприветствовал меня, когда я открыл дверь, - Я вас ждал.

Он был одет так же, как и всегда. Темно-синий берет лежал на столе. На Коясу был серый твидовый пиджак, юбка, толстые черные колготки и белые теннисные туфли на тонкой подошве. Пальто нигде видно не было. Должно быть, он никогда не выходил на улицу в такие холода, так что зимние ботинки и пальто ему вообще были не нужны.

- Рад вас видеть, - Коясу потер руки и просиял, - Пожалуйста, садитесь.

Я снял перчатки, пальто и шарф и сел на один из стульев.

- Вы знали, что я приду этим вечером?

Коясу слегка склонил голову.

- Вы, наверное, заметили, что я никогда не покидаю библиотеку. Точнее, я не могу ее покинуть

- ни в человеческом облике, ни как-либо еще. У меня просто было предчувствие, что вы сегодня придете, поэтому я сделал все, что мог, чтобы оказать вам теплый прием.

- Не знаю почему, но я никак не мог заснуть. Подумал, что нужно прогуляться, и в итоге оказался здесь.

Коясу задумчиво кивнул.

- Сегодня утром вы посещали нашу могилу?

- Да, я взял на себя смелость посетить вашу могилу. Надеюсь, вам это не показалось навязчивым?

- Нет, совсем нет, - Коясу весело покачал головой, - Я глубоко благодарен за такое внимание. Вы даже цветы принесли.

- Ваша могила произвела на меня неизгладимое впечатление, - сказал я, хотя было немного странно хвалить покойника за его собственную могилу, - Вы сами выбирали камень?

- Да, все было выбрано и оплачено еще при жизни. Я поручил каменщику - он мой хороший друг - выгравировать только три наших имени и даты рождения и смерти, больше ничего. Все указания были выполнены. Странное ощущение, когда после смерти смотришь на собственное надгробие.

Коясу весело усмехнулся, и я улыбнулся тоже.

- Можно сказать, что вы воссоединилась со своей семьей в этой могиле, верно?

Коясу слегка покачал головой.

- Было бы хорошо, если бы я мог относиться к этому именно так, но на самом деле я не могу. В конечном итоге в могиле лежат лишь останки трёх человек, кости и души которых не имеют ничего общего друг с другом. Кости костями, а души душами: одно материально, а другое - нет. Душа, потерявшая тело, вскоре исчезает. Поэтому, хотя я мертв и нахожусь в загробном мире, я так же одинок, как и при жизни. Моих жены и сына больше нет. Теперь мы - всего лишь три имени на надгробии. Настанет время - и я тоже уйду в небытие. То, что мы называем душой, в конечном счете тоже не вечно. Или нет, лучше сказать не так. Оно выходит за рамки понятий о вечном.

Я думал, что сказать, но в голову ничего не приходило. Но поскольку Коясу долго молчал, у меня не было другого выбора, кроме как прервать это молчание.

- Должно быть, все это очень тяжело для вас.