Город Королей

– Не-а. Не пойдёшь. – Бетриму нужно было, чтобы Сузку поправился, и похоже, для этого лучше всего было поместить его в мир без обычной поддержки. – Ты останешься прям здесь, со мной и с Андерсом. Курт, найди Сузку и возьми с собой. Поручи ему какую-нить хуйню. Не давай упиваться своим горем.

Генерал пожал плечами и вышел из шатра. Он явно с радостью воспользовался предлогом оказаться подальше от Розы и её требований. Похоже, их почти все считали практически безумством, но выбора-то вроде как и не было.

– Андерс, иди, поищи себе поесть, – приказал Бетрим. – Генри, наточи свои ножи. Пожалуй, нам с Розой надо поболтать.

8. Сузку

Солнце светило слишком ярко, в лагере было слишком шумно, да ещё солнце светило слишком ярко. Перн перекатился и почувствовал, как что-то твёрдое сильно впивается ему в грудь. Он практически не сомневался, что его глаза плотно закрыты, но солнце всё ещё светило, подсвечивая веки странным красным цветом. Он попытался сместить твёрдую штуку, давившую на грудь, но понял, что она прикреплена к нему. Похоже, это была рукоять его меча.

– Тя ищет генерал. – Голос Генри, суровый и резкий. Перн уже видел раньше, как люди съёживаются от этого голоса, но сам никогда не съёживался.

Перн попытался открыть глаза, но сил не хватило. Вместо этого он сделал глубокий вдох и тяжело выдохнул. Пыль щекотала нос. Он задумался, откуда пыль в его кровати.

– Да ёб твою мать, – бросила Генри. – Вставай.

Перн почувствовал пинок по рёбрам, который смягчила кольчуга, хотя удар и так-то был не очень сильный. Ради большинства людей Генри себя сдерживать не стала бы. Эта мысль должна была его порадовать, но сложно радоваться, когда у тебя внутри про́пасть отчаяния.

События предыдущего дня вернулись к Перну в виде обрывочных воспоминаний о ночи, о распитии алкоголя. Он хонин, обученный на хаарина. Обученный сопротивляться искушениям, всегда быть начеку, настороже. Перна тренировали как одного из лучших телохранителей в мире. И всё же прошлой ночью он свалял настоящего дурака, совершая глупые действия, наполненные субстанцией, которую он никогда прежде не употреблял в каких-либо серьёзных количествах.

Перн застонал и искренне постарался открыть глаза. Полился свет, и мир снова стал слишком ярким и слишком громким. Его накрыла волна тошноты, и он утонул в этом приливе. Поднялась рвота, и его стошнило в пыль.

Генри усмехнулась.

Перн свалял дурака, выпивая с солдатами прошлой ночью, но сейчас он терял уважение Генри, и это ранило его ещё сильнее. Он знал, что надо собраться, протрезветь, и быть хонином, которого все в нём видели. Но он не мог найти в себе сил. Его клан мёртв. Не просто мёртв, но осквернён. Их души не возродятся в следующем поколении хааринов. У них нет клиента, которому надо служить в загробной жизни, и нет способа возродиться. Теперь их души потеряны. Со временем они станут призраками, приговорёнными целую вечность мучить живых людей. И всё это его вина.

Его снова стошнило в пыль, в желудке было пусто, во рту – мерзко. Больше всего на свете Перну хотелось вновь провалиться в забытье сна.

– Вставай, тупой хуй, – ругнулась Генри. Она наклонилась, потянула Перна за руку, усадив прямо, потом закинула его руку себе на плечи и подняла. Перн хотел было воспротивиться – он был вдвое больше Генри и легко мог её остановить – но он и так уже достаточно выставил себя дураком. И так потерял уже достаточно её уважения.

С помощью Генри Перн смог взгромоздиться на ближайшую табуретку. Судя по солнцу, наступило утро, и он находился в лагере. Маленький костёр горел всю ночь, но сейчас от него остались лишь пепел да горькие воспоминания. Он не мог вспомнить, как здесь оказался, сколько выпил и даже с кем пил. Неужели Андерс так живёт всю свою жизнь? Перн представить себе не мог, как можно жить в таком состоянии постоянно.

– Похоже, я вырубился, – медленно сказал Перн. Даже на его слух речь казалась замедленной и затруднённой.

Генри грубо рассмеялась, глядя на него сверху вниз.

– В первый раз нажрался. Не то хобби, которым стоит увлекаться.

Он медленно покачал головой, сражаясь с очередной волной тошноты.

– Перн, те люди мертвы. – Генри устала стоять над ним и села рядом. – Эт не утешенье. Но они мертвы. А ты – нет. И нету смысла к ним присоединяться из-за маленькой вины.

– Маленькой? – Перн прищурился от солнца и пожелал, чтобы беспокойный лагерь солдат затих.

– Может, и немаленькой. И всё равно, не стоит из-за неё помирать. Андерс те насоветует поискать утешенья на дне бутылки, вот тока Андерс нихера не знает. На дне бутылки если чё и найдёшь, так тока повод поискать полную. Люди умирают. Иногда эт твоя вина, иногда нет. Тут остаётся тока выпить за павших и жить дальше. Однажды может и ты выпьешь за меня. Или я за тя выпью. Вот тока вряд ли то или другое будет причиной остановиться. Мир продолжается. И мы тоже.

Потом Генри умолкла. Маленькая женщина просто сидела с ним. Он взглянул на неё и увидел, что она смотрит в небо. Некоторые пугались шрамов на лице Генри, но только не Перн. Он находил их очаровательными, как и саму Генри.