Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране

Хохот усилился, никто не заметил сарказма Фариды. Она вовремя выдавила из себя улыбку, чтобы ее не раскрыли. В последнее время она и так постоянно портила веселье на этих встречах. Фарида не понимала, почему вдруг вызвалась защищать класс, который не понимает, – класс, который должна была презирать, весь тот слой общества, от которого должна была просто отмахнуться, осуждая его за отсталость и неразвитость.

Ушла Фарида рано и попала в типичную для вечера четверга пробку на Вали-Аср – бесконечный поток прижатых друг к другу машин, ползущих сантиметр за сантиметром под завывание клаксонов и ритмичные глухие удары музыки. Перед закусочной, на витрине которой были выставлены ааш с халимом, выстроилась очередь. Повара в белых одеждах зачерпывали из огромных стальных чанов густой суп с бобами и лапшой и пшеничную кашу. Женщина в чадре и туфлях с высокими острыми каблуками ела ааш, сидя на голубом пластиковом стуле снаружи. Над всем этим вспыхивали яркие разноцветные гирлянды, развешанные между фонарными столбами и сикоморами. Лампочки отбрасывали на тротуар красные, синие и зеленые отблески в виде цветов.

Дома Фарида налила себе виски. Ее сын Алидад доедал ужин на кухне. Во второй половине дня он играл в поло и теперь готовился пойти на вечеринку.

– Мам, ты слышала про Делару?

Делара была младшей племянницей одной из ее подруг. На протяжении последних месяцев все только и говорили о Деларе – о том, что ее якобы изнасиловали три богатых парня, подсыпав ей что-то в напиток. Фарида верила в эту историю, но многие считали, что она сама все придумала после отвязной вечеринки. Репутация у Делары и без того была испорченной. Она пила водку с вишневым соком и танцевала на столе в лифчике, заводила романы на одну ночь, втягивала носом дорожки с кокаином и совала всем таблетки в рот.

– Она покончила с собой.

Фарида сжала рукой горло. Алидад побежал к ней и обнял, поцеловав в лоб.

– Вчера ночью. Выбросилась из окна. И знаешь что? Этих подонков освободят.

После того как Делара побывала в больнице и написала заявление в полицию, парней арестовали. Но один из них уже сбежал в Дубай. Остальных двоих отвезли в Эвин. Их отцы были богатыми и имели широкие связи. Никто и не сомневался, что их не признают виновными.

Алидад сказал, что может остаться дома и присмотреть за ней, но Фарида настояла, чтобы он пошел на вечеринку. Едва он закрыл за собой дверь, как она разрыдалась.

Недавно Алидад пришел радостный и рассказал о всеобщем ликовании от того, что президентом избрали Рухани. Он говорил о том, что теперь все изменится, что все будет по-другому, нужно лишь подождать, всему свое время. Она слышала такие разговоры и раньше. Может, когда-нибудь что-то и изменится, но вряд ли настолько быстро, чтобы это коснулось ее существования в Тегеране.

Фарида побежала к себе в спальню и принялась собирать вещи. Еще не поздно пожить нормальной жизнью – там, где она будет ощущать себя на свободе и в безопасности. Она поедет в Лондон. Ее близкая подруга Марджана с самой революции уговаривала ее именно там начать все сначала. Теперь нужно воспользоваться этим шансом. Не то чтобы она поедет прямо сейчас – для начала нужно получить визу, – но, по крайней мере, упакованный и готовый к поездке чемодан послужит ей утешением.

На улице Фереште собиралась золотая молодежь; ряды блестящих скоростных автомобилей, стоивших раза в два больше обычного из-за налога на импорт, – «БМВ», «мерседесы-бенцы», «порше», «феррари», «лексусы» и «мазерати» – выстроились вдоль тротуара напротив кафе и ресторанов, словно образцы в автосалоне класса люкс. Алидад тоже прохлаждался тут, когда был моложе. Однажды неподалеку от этого места басиджи обыскал его машину и нашел ящик пива «Эфес» в багажнике. Не успел Алидад произнести: «Я могу объяснить…», как басиджи захлопнул багажник.

– Ладно, проваливай. И чтобы больше с этим не ездил, – были его единственные слова.

Алидад замедлил ход у стайки роскошных девиц. Мимо автомобилей опасным зигзагом проехал черный «феррари», за рулем которого сидел парень не старше двадцати. У дороги стоял дервиш в ярко-зеленом халате и сапфировом тюрбане, из-под которого на плечи спадали длинные седые волосы. Правой рукой он размахивал металлической курильницей, поднимая клубы дыма от семян эсфанда. Такой дым якобы защищает от сглаза и прогоняет печаль. Левую руку дервиш протянул в просительном жесте. На Фереште даже нищие принадлежали к своей элите.