Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Ответом Церкви Пия IX был поток проклятий в адрес либерализма, секуляризма, натурализма, модернизма, материализма и пантеизма. Более того, к 1870 году святые отцы, собравшиеся на соборе, еще теснее сплотились вокруг папского правления. В силу «высшего апостольского авторитета», унаследованного папой у Петра, его официальные высказывания о нравственности и вере объявлялись непогрешимыми [92]. В ответ на предложение архиепископа Болоньи о том, что епископы тоже могли играть роль в определении церковной традиции, Пий кристально ясно начертал официальную позицию Церкви. «Мой престол представляет собой всю полноту первоапостольского авторитета, – провозгласил он. – Я и есть традиция» [93].

Даже до 1868 года многие римляне верили, что либеральные реформы так же неотвратимы, как мчащийся по рельсам поезд. Но то, что папа встанет на пути этих перемен, было далеко не ясно. После смерти Григория XVI в июне 1846 года многие ждали, что Пий IX возглавит перемены. Прямой и эмоциональный понтифик менее чем за месяц после избрания освободил из папских тюрем сотни политических узников. Римляне высыпали на Корсо под палящим солнцем, скандируя имя папы [94]. Кисти живописцев спешно запечатлевали этот великий разворот. Для них символом перемен был не поезд, а Пий; граверы водружали папу над людьми, чьи разбитые кандалы валялись на земле. Другие креативные умы придумывали широкие красочные плакаты с загадками: предлагалось, например, разобраться в хаосе лавровых венков, крылышек, пташек и алтарей, чтобы прочитать лозунг «Papa vero». В августе праздник продолжился в церкви Сан-Пьетро-ин-Винчоли. Там, рядом с цепями святого Петра, 51 освобожденный заключенный коленопреклоненно принимал от папы Святое причастие [95]. Стихи сочинялись сами собой, вскоре был написан целый юбилейный сонет [96].

В Рим пришла зима, но праздник не прекращался. Сотни мужчин и женщин заполнили театр Даламбера. В партере и на галерке театра около Испанской лестницы они толкались на праздничном обеде, сопровождаемом лекциями националистов; со сцены на них взирал портрет улыбающегося папы [97]. Четырьмя днями раньше Пий объявил о реформе гражданского и уголовного законодательства в Папской области – теперь поезда шли в нужную сторону. Через год после своего избрания он согласился на создание Гражданской гвардии – мера, к которой призывали либеральные националисты, отмечавшие теперь его день рождения гимном под названием «Римская Марсельеза» [98]. Когда их шумная процессия двигалась от папского дворца на Квиринале к древнему центру гражданской власти на Капитолийском холме, пропасть между папой и народом казалась полностью преодоленной.

К сентябрю 1847 года возбужденное настроение Рима достигло, казалось, угрюмых улиц Лондона, где изгнанник Мадзини сочинял в своей квартире в Блумсбери открытое письмо к папе. В пылкой и довольно высокопарной манере он просил Пия поддержать объединение Италии: «Призываю вас после стольких лет подозрений и разложения стать апостолом Вечной истины… Возненавидьте в себе царя, политика, государственного мужа… назовите Гуманизм священным плодом Всевышнего, скажите, что те, кто нарушает право народа на прогресс и на свободу ассоциаций, идут ошибочным путем… Объедините Италию, вашу страну. Мы поможем вам воздвигнуть Нацию на основании свободных народных чаяний, которые вы возглавите при жизни» [99].

Идея была не нова. В 1843 году философ и политик Винченцо Джоберти написал бестселлер об объединении Италии во главе с папой-королем [100]. Когда Пий даровал весной 1848 года конституцию и молил Бога о благословении Италии, многие итальянцы увидели в нем того либерального вождя, о котором мечтали [101].

Вопреки содержанию своего письма, Мадзини не был наивен. Через неделю после отправки своего призыва Пию он сказал другу: «Я послал папе бессмысленное письмо», от которого «у него просто разболится голова – если у него есть голова» [102]. Несмотря на все надежды народа, Мадзини знал: Пий никогда не примет роли либерально-национального короля. В самой первой энциклике папы резко осуждались поборники «нелепых заблуждений», либерализма и секуляризма. «Без сомнения, – писал Пий, – нет ничего безумнее подобного учения, ничего нечестивее или противнее разуму» [103]. В июне 1847 года римляне, заждавшиеся политических перемен, фокусировали свое раздражение на правительстве, а не на папе, крича: «Да здравствует папа, только папа Пий IX!» Но сам же Пий осудил их действия и призвал к немедленному прекращению протестов. К 1848 году книга Джоберти попала в список запрещенных [104].

В письме к эрудированному иезуиту Луиджи Тапарелли д’Адзельо Пий высказался вполне ясно: «Я не хочу делать то, чего желает Мадзини… Я не могу сделать то, чего хочет Джоберти» [105]. Пий пошел на либеральные уступки, чтобы избежать настоящей революции, целью его реформирования было только сохранение статус-кво.