Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Зато Григорий XI (1370–1378 гг.), решительный наследник Урбана, спокойно и неторопливо вернет римскую курию обратно к престолу святого Петра. Его тоже будет отчитывать святая того времени, Екатерина Сиенская. «Кто, будучи в своем уме, – обратится она к нему, – не увидит, что самое святое для владыки мира – это восседать на собственном троне?» [101] Для Екатерины все было очевидно. Папский Рим подобен головоломке: он обладал способностью выживать почти во всей полноте даже без своего центрального звена. Но при этом его сущность и структура без пап подвергались коренному ослаблению. Для них долгое отсутствие тоже не осталось без последствий: вне контекста Святого престола они теряли в престиже и в значимости. Но теперь папы все же вернулись в Рим. В грядущие века авторитету и структуре Рима предстояло еще одно потрясение. Однако в неспокойные годы папы обретут спасение в Вечном городе, ваяя из него изысканное и сильно укрепленное свидетельство верховной апостольской власти.

III Возвышение и падение царственного папства

Знаменитая римская «говорящая статуя» Пасквино, на постаменте которой простые люди оставляли надписи, часто с критикой пап

؂

6 Отголоски Античности: ренессанс папского Рима

Летом 1426 года по улицам Рима тянулась толпа в 25 тысяч человек [1]. В нетерпеливом желании смыть пыль и утолить жажду мужчины и женщины толкались на берегах Тибра. Единственным дополнительным источником живительной влаги служил акведук Акво-Вирго в нескольких минутах хода от нынешнего фонтана Треви. К концу XV века вода акведука потечет беспрепятственно, но летом 1426 года это был всего лишь тоненький ручеек зловонной жижи [2]. В испепеляющую летнюю жару большинство римлян было озабочено тем, чтобы сохранить прохладу. Но в одном из районов города людей напугал истошный крик мальчугана, которому грозила смертельная опасность. В одном небогатом доме старик застал сцену борьбы ребенка с кошкой, царапавшей ему лицо; барахтаясь под зверем, ребенок уже задыхался. Старику, несмотря на преклонные лета, хватило прыти: он спас ребенка, пустив в ход шпагу. По рассказам римлян, другим детям, к которым наведалась эта кошка, повезло меньше. За их гибель поплатился не зверь, а некая женщина.

8 июля 1426 года Финичеллу связали и сожгли заживо на Капитолийском холме [3]. С середины XVI века преследованием ведьм в Италии уже занималась римская инквизиция, но Финичелла стала жертвой прежних хаотических практик. В попытке отвести от себя обвинения в поощрении магии монах Бернандино Сиенский посеял в Риме панику, распустив слух о зловещих колдуньях [4]. В хрониках говорится о встревоженном городе и о том, что «весь Рим собрался посмотреть» на женщину, превращавшуюся в кошку и пожиравшую невинных младенцев [5]. Убийцу в Финичелле опознали по ране, нанесенной стариком кошке. С точки зрения зевак, на Капитолийском холме восторжествовала справедливость. Холм опять превратился в постоянный центр Римской коммуны. Эпоха народных трибунов, таких как Кола ди Риенцо, миновала, распри баронов поутихли. На этом холме, в Сенаторском дворце, сенаторский суд «капитолийской курии» решал судьбы сотен людей. Как и повсюду в мире, римская юстиция дозволяла простому люду наблюдать за судами и за наказаниями, включая казни.

Однако живая реальность правосудия в Риме оставляла много вопросов [6]. Судьба Финичеллы и других приговоренных к смерти была ужасной, но этим не исчерпывалась бесконечная людская драма. Система правосудия была столь же многолика, как сама толпа: в ней встречались как бесноватые, так и праведные христиане, призывавшие преступников к покаянию. К XV веку в городе было восемь правоохранительных формирований: от людей управляющего Рима – близкого к папе чиновника, разбиравшего преступления в диапазоне от содомии до предсказаний судьбы, – до низших sbirri (квартальных), вызывавших ненависть взяточничеством: эти разоблачали случаи супружеской неверности и насаждали законность тяжелой рукой [7]. Судов тоже было множество. В суде генерального викария священников, семьи и просто случайных людей судили за безнравственность [8]. На Капитолийском холме разбирали гражданские иски и уголовные дела. Управляющий городом часто обладал наибольшей властью. Оказавшийся в поле зрения его суда мог попасть в тесную тюремную камеру в Curia Savelli или в квартале Tor di Nona, напротив замка Святого Ангела, куда заточали крупных злоумышленников. Но даже сам управляющий не мог заниматься делами высокопоставленных, всесильных и священных персон, вызвавших у него подозрение [9]. Всю эту пеструю судебную иерархию венчал опять-таки папа. Это он назначал управляющих и сенаторов и надзирал за могущественными церковными судами, чья юрисдикция простиралась за стены города и тщилась править несчетными душами.