Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

В Вадстене Бриджет помогала недужным вместе с братьями-францисканцами. Потом ее внимание привлекли отвергаемые всеми женщины, родившие вне брака. Вскоре она привлекла к своей работе других женщин, желавших ей помочь. Бриджет и ее последовательницы отдавали бедным все свои доходы и имущество, кроме книг. Вскоре стало казаться, что Бриджет основала религиозный орден. В 1348 году, когда Кола взял город, она отправилась в Рим – за официальным церковным утверждением своей организации.

Бриджет была умна и решительна. Она знала, что папы сидят в Авиньоне. Так зачем ей было в Рим? Видимо, как многие до нее, она верила в особенную значимость и силу этого города, которую не перенести куда-то еще, ибо значимость эта проистекала из крови, пролитой первыми христианами. С этим не все соглашались. Данте утверждал, что Риму следует вернуться в классическую эпоху. Для него языческий император Август олицетворял те ценности, которым стоило бы следовать римской власти [78]. То были могущественные идеи, судя по преданности Риенцо памяти Древнего Рима. Однако в XIV веке они были уже слишком далекими и непостижимыми. Те, кто жаждал оживить Рим, бывали у мавзолея Августа – к тому времени это был просто холм, на котором выросла крепость семьи Колонна. Многие ли из тех, кто оплакивал крушение Рима, посещал храм, раньше посвященный Августу, на месте древнего обиталища его семейства? Немногие, если такие вообще находились, как можно предположить. Зато тысячи продолжали, как и раньше, посещать те места в Риме, те церкви и соборы, где чтили христианских святых, даже в отсутствие пап, когда все гневались на официальную Церковь. Непрерывный поток верующих двигался по главным дорогам к базиликам, в то время как другие дороги, по которым раньше тоже было не пройти из-за толкотни, пустовали и зарастали сорняками [79].

Значение римского христианства подкреплялось делами людей, будь то первые христианские мученики или же те, кто продолжал поминать их в молитвах. Переезд папства в Авиньон мог замедлить, но не прервать этот процесс. Город Рим не только принимал заезжих чужестранцев вроде Бриджет, но и развивал совершенно новые христианские институты. Один такой, стоящий теперь на Пьяцца Фарнезе, учредит сама Бриджет. Первые четыре года в Риме она жила в доме родича папы Климента VI, кардинала Гуго до Бофора [80]. Дом, где теперь стоит большой дворец Канчеллерия, находился в пяти минутах ходьбы от Кампо-деи-Фиори – луга, все гуще покрывавшегося рыночными прилавками. Чуть дальше Бриджет создаст приют, место отдыха шведских паломников в Риме: там, за дверью, сохранилась каменная табличка «HOSPITALIS. S. BRIGIDE GOTHORU[M]». В сугубо римском стиле приюты, вроде того, что создала Бриджет, часто сочетали предприимчивость и милосердие: люди, приходившие в Рим для работы, ночевали бок о бок с паломниками. Здесь часто оказывались кондотьеры – профессиональные воины вроде Джона Хоквуда, ставшего в Риме Джованни Акуто [81]. Бывали и менее беспокойные постояльцы. Судя по портовой документации Рипа и Рипетта, многие по-прежнему приезжали в Рим торговать, например продавцы тканей из Франции, Брюсселя и английского города Гилфорда [82].

В отсутствие ключевых фигур церковной иерархии расширению христианских центров Рима и их разнообразию способствовали простые люди, вроде Джона Шеферда и его жены Элис. Джон покупал и продавал в Риме четки – связки бусин для перебирания при молитвах. В столице христианства это было очень прибыльное занятие. Но весной 1362 года Шеферды сели, отложили четки и додумались до кое-чего покрупнее, чем манипуляции с древесиной, стеклом и нитками. Джон продал свой с Элис дом вместе с лавкой за 40 золотых флоринов [83]. В нем был создан приют для английских паломников в Риме, а ухаживать за ними стали сами Джон и Элис. Их дом был расположен весьма удачно, на Виа ди Монсеррато, узком мощеном переулке, начинающемся близ Кампо-деи-Фиори и тянущемся вдоль Тибра к базилике Святого Петра. Вскоре он, несмотря на свою узость, стал важной артерией для стекавшихся в Рим чужестранцев. Две минуты ходу – и они оказывались на перекрестке с Виа дель Пеллегрино, по которой традиционно шли те, кто стремился к мощам и к спасению души на могиле за рекой. Подобно улице, на которой он стоял, приют Шефердов приобрел еще большую значимость из-за нарастающего потока простых христиан. Вскоре он был назван в честь святого Томаса Кентерберийского, а позднее стал английской семинарией, где по сей день учатся католические священники из Англии [84].