Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Папе Колонна текли жирные платежи от местных феодалов, многие из которых спешили добиться от понтифика легитимизации их власти [35]. С согласия папы, но руками Джордано крупные куски владений престола святого Петра переходили к семейству Колонна. При папствах раннего Средневековья возвышение отдельных семейств стало привычным делом. Однако деятельность Джордано положила начало традиции, когда папы способствовали приращению богатства собственных фамилий, которая пошла на спад только при папе Иннокентии XII (1691–1700 гг.), запретившем непотизм своей буллой Romanum decet pontificem в 1692 году [36]. Папский престол и отдельные базилики превращались в крупных землевладельцев на протяжении тысячелетия после того, как Константин начал обогащать Церковь. Однако в годы Схизмы эти земли – как и папская власть – пошли по рукам. Укрепляя свою власть в Риме, папа протягивал щупальца все дальше, забирая утраченное. Но теперь, когда такие города, как Фраскати, возвращались во владение Рима, они не попадали в собственность базилик, а приобретались, присваивались и управлялись такими людьми, как Джордано Колонна. Фраскати он выкупил у базилики Сан-Джованни-ин-Латерано за десять тысяч золотых флоринов [37]. За Марино, городок к юго-востоку от Фраскати, он заплатил еще две тысячи.

Хорошие цены, но после многих лет Схизмы и битв мало кто видел в этих городках удачные приобретения. Ныне, слыша о Фраскати, мы представляем себе зеленые холмы, тесно застроенные домиками из розово-красного кирпича, но, когда городок покупал Джордано, флорентийский дипломат Ринальдо Альбицци назвал его «бесполезным местом, необитаемым снаружи и внутри» [38]. Марино Альбицци счел таким же «разрушенным недавними войнами» – нельзя было представить, чтобы кто-то смог там жить [39]. Флорентийцы воевали с Римом в недавних войнах за бывшую Папскую область, поэтому Альбицци мог преувеличивать разорение городов, завоеванных папской стороной. Сельское хозяйство, главное занятие Фраскати, без сомнения, сильно пострадало. Однако с точки зрения Джордано состояние городов не имело значения. Для него, вернее для семьи Колонна, они служили стратегическим активом: Фраскати и Марино расширяли их традиционное «место силы» вокруг Генаццано, где родился Мартин V.

Другие люди в окружении папы тоже повышали свой статус. В частности, кардиналы, становившиеся главными советниками и избирателями понтифика. Фигура кардинала в значительной степени формировала привычный облик Римской церкви со времен Мартина до наших дней. Однако в начале XV века даже сам папа неточно представлял себе их роль. Слово «кардинал» пошло от латинского cardines – «пружины»: они служили механизмом, определявшим направление, куда повернется Церковь [40]. Некоторые папы и епископы охотно согласились бы с этим определением, подтвердив, что кардиналы являются наследниками первых апостолов. Подобно Петру, Филиппу и прочим вокруг Христа, они окружали земного викария Христа – папу – и следовали за ним. Но при всей своей красоте это определение страдает узостью, ибо ближневосточные рыбаки не давали Христу советов. Слишком часто определение кардинала как ученика папы входило в противоречие с его деятельностью влиятельного политика, особенно на заре Нового времени. Далеко не смиренные слуги, некоторые князья Церкви завоевали место в протестантской дискуссии, якобитской литературе и современных триллерах как мастера обзаводиться клиентурой, уводить церковные богатства в семейные закрома и добиваться собственного продвижения при папском дворе [41]. Многие из них невероятно обогащались. К концу XVII века кардинал Франческо Альбицци (принявший этот сан в возрасте 31 года и пробывший в нем до 90 лет) объяснял, что человеку его ранга нужно не менее семи тысяч скудо[10] для достойной жизни в соответствии с должностью [42]. Это на тысячу скудо превосходило средства, выделявшиеся на весь преподавательский состав университета Рима [43].