Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

В этих пленительных ужинах под открытым небом в гостях у кардинала Просперо Колонна застыл слепок Рима, расположившегося меж двух миров. Просперо был аристократом, взлетевшим на новую высоту как кардинал Церкви, института, обладавшего высшим авторитетом в Риме (и не только) и проникнутого христианскими идеалами и притязаниями. Но одновременно Просперо пытался подражать образу жизни древнего полководца-язычника. Он изучал и восхвалял идеалы той политической и религиозной системы, враждебной первым христианам, чье наследие лежало в основе собственной власти как церковника. Бьондо даже называл Просперо «Меценатом нашего века». Это был человек-парадокс. Однако в то время оно было типично для римской элиты. Просперо и такие ученые, как Бьондо и Крисолор, принадлежали к множившейся плеяде сугубо христианских мыслителей, поклонявшихся при этом культуре и учености древнего языческого мира. Эти энтузиасты прославились как гуманисты: поборники таких studia humanitatis, как философия, грамматика, риторика и поэзия, они вдохновлялись писателями и художниками миров Древней Греции и Рима. Разгоряченные своим любопытством и коллективным умственным пылом, гуманисты Рима не отрывали взоров от классических артефактов, текстов и построек. Культурное явление, которое они представляли, позже получило название Ренессанса, или Rinascimento, ибо оно стремилось ни много ни мало к возрождению учености и красоты античного мира.

В Риме на волне исследовательского энтузиазма раскапывались и изучались тысячи объектов. Земля сама отдавала древние сокровища. Когда священники церкви Сан-Сильвестро-ин-Капито обратились к людям с призывом сдавать в аренду и перестраивать собственность на их участке Марсова поля, там обнажились древние надписи, монеты, скульптуры [62]. В римском порту Анцио столетия хранимые землей прекрасные формы Аполлона Бельведерского открылись людям в 1489 году. Спустя 15 лет в римском винограднике откопали извивающиеся мраморные фигуры Лаокоона с сыновьями [63]. Атмосфера того времени отражена в восторге живописца Джулиано Сангалло, когда он вместе с папой Юлием II и Микеланджело увидел эту скульптурную группу: перед ними был «Лаокоон, о котором говорит Плиний»! [64].

Поверхность Рима все еще была усеяна древними строениями. С осторожностью пробираясь среди битых камней, Бьондо изучал развалины и писал свои Roma Instaurata (1444–1448 гг.) и Triumphans (1459 г.). Эти исторические труды уникальны, но археологические штудии Бьондо не были единственными в своем роде. Римской цивилизацией и ее развалинами были увлечены и такие люди, как чиновник и торговец Чириако д’Анкона [65]. Сначала он покинул свой город на Адриатике для торговых целей, побывал на Родосе, Хиосе, в Константинополе, где, наряду с духовными обязанностями, занимался куплей-продажей. Однако в Рим он прибыл уже с интеллектуальными намерениями, желая овладеть классической латынью и для того учиться у лучших наставников. Вскоре перо Чириако перешло от склонений к копированию неразборчивых надписей на древних строениях города. К лету 1433 года он уже подробно описывал их для одной из могущественнейших фигур христианского мира. В том году можно было наблюдать, как подтянутый подвижный человек водит по руинам Древнего Рима императора Священной Римской империи Сигизмунда Люксембургского (1433–1437 гг.) [66]. В те времена город представлял собой богатейшую сокровищницу предметов и идей, вдохновлявших сердца и умы целого поколения ученых и энтузиастов-любителей.

Такие люди, как Бьондо и Петрарка, великий критик авиньонского папства, изучали и труды античных авторов. К XV веку многие из них оказались утрачены, а многие просто малоизвестны или неизвестны вовсе. На протяжении веков аудиторией древних мыслителей оставались длинные ряды монахов, прилежно переписывавших рукописи в монастырях Европы. Монахи эти, склонившиеся над пергаментами из шкур и выводившие на них буквы черной, цветной и золотой тушью, оставят после себя огромные библиотеки классических и христианских текстов. Аббатство Фульда в Гессене (Центральная Германия) послужит хранилищем для более чем двух тысяч рукописей [67]. Там сохранились как христианские тексты, так и труды античных авторов Марцеллина, Тацита и других. С приходом гуманистической эпохи взорам открылись сокрытые ранее страницы. Перенесенные волной энтузиазма на север итальянские ученые, такие как Поджо Браччолини, разыскивали редкие рукописи, переосмысливали давно забытые труды. В библиотеке Фульды Браччолини пролил свет на эпикурейство – полностью забытую к тому времени философскую систему, описанную Лукрецием [68].