Город Победы

– Любовь невозможно потратить впустую, – сказала она. – Ты будешь заботиться о себе, лесные чары будут заботиться о тебе тоже, и я буду; если у нас будет десять или пятнадцать счастливых лет, я буду довольна. И да: я буду заботиться о тебе до последнего дня, когда придет твое время.

– Так не может быть, – сказал он, – так не должно быть.

– Да, – ответила она, – но так будет.

11

Настало время, когда Пампа Кампана больше не могла мириться с изгнанием. Ей необходимо было точно знать, что происходит в Биснаге, чтобы решить, какие действия следует предпринять. Она сообщила Халея Коте, что у нее есть для него поручение, которое он должен исполнить в стенах города.

– Я не могу вечно полагаться на ворон и попугаев, – сказала она, – мне нужны опытные глаза и уши. А у тебя есть секретные ходы, ведущие в город и из него.

Йотшна разозлилась на мать.

– Ты делаешь это из-за меня, – обвинила она Пампу, – чтобы убрать его от меня подальше. Ты хочешь подвергнуть его жизнь огромной опасности только затем, чтобы рядом со мной не было мужчины, которого я хочу.

– Во-первых, – увещевала Пампа Кампана дочь, – это не так. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понимать, что не смогу сделать ничего, что остановит тебя, когда ты полна решимости. Во-вторых, не стоит недооценивать Халея. Он отлично поднаторел в подпольной работе и искусстве оставаться незамеченным, аджнятвасе, кроме того, я тоже ему помогу.

– Превратишь его в ворону?

– Нет, – сказала Пампа Кампана, – мне не была дарована неиссякаемая сила осуществлять трансформации. Я могу осуществить их только раз или два и должна ждать случая, когда смена личины будет совершенно необходима. Халея Коте пойдет туда в своем человеческом обличье.

– Ты не хочешь сделать для нас то, что сделала для Зерелды и Е-Хэ, – начала кричать Йотшна, – то есть ты хочешь, чтобы он умер, и если он умрет, я буду считать тебя виноватой, я никогда не прощу тебе этого и найду, как тебе отомстить.

– Ты на самом деле любишь его, – ответила Пампа Кампана, – я рада, что узнала это.

Город Биснага вырос в тени скалистого горного хребта, тех самых гор, где Хукка и Букка Сангама сидели в первый день и наблюдали, не веря своим глазам, как из волшебных семян Пампы Кампаны прорастает будущее. С двух сторон границы города упирались в горы, которые естественным образом замыкали кольцо городских защитных сооружений и придавали Биснаге совершенно неприступный вид. Но Халея Коте и ремонстранты давно обнаружили глубокие трещины между валунами и, после многолетних раскопок, превратили эти пещеры в тоннели, создав невидимые выходы из города во внешний мир, которые предполагали использовать для отступления в случае, если их раскроют и начнут преследовать.

– Я могу войти в город и вернуться, – заверил Пампу Кампану старый солдат, – а в городе меня укроют члены “Ремонстрации”, если кто-то из них еще жив. В любом случае я способен позаботиться о себе, вам не стоит волноваться. Но без лошади, которая будет меня везти, это путешествие будет очень медленным. Возможно, мне удастся украсть лошадь по дороге, а потом еще одну на пути назад.

Во время отсутствия Халея Коте Йотшна Сангама отказывалась разговаривать со своей матерью; по мере того как проходили дни, она все больше верила, что он уже мертв. Она представляла себе, что его схватили, представляла его страшные последние минуты и задавалась вопросом, погиб ли он с ее именем на губах. Он был героем, которого ее мать превратила в бессмысленную жертву, и ради чего? Что такого он мог узнать в Биснаге, что как-то повлияло бы на их жизнь? Ничего, думала она. А значит, он погиб за ничто, не так, как должно погибать героям.

Но он вернулся назад, невредимым, верхом на украденной лошади, как и обещал.

– Все прошло по плану, – успокаивал он рыдающую Йотшну, которая бросилась в его объятья, как только он спешился, отпустил лошадь и зашел обратно в лес, вновь избежав превращения. – Не было ни одного опасного момента. Никто не ищет старое ничтожество вроде меня.

– Выглядишь ужасно, – приветствовала его Йотшна. – Эти опасности, риск и дорога состарили тебя. Ты выглядишь так, словно тебе сто лет.

– Ты выглядишь какой же прекрасной, как всегда, – ответил он. – Я же говорил тебе, что слишком стар для тебя.