Город Победы

“Эта вечная юность – своеобразное проклятие. Эта способность влиять на мысли других и изменять историю – еще одно проклятие. Волшебство, чары магических семян и метаморфоз, пределов которым я сама не знаю, – третье. Я – призрак, заключенный в теле, которое отказывается стареть. Видьясагар и я – мы, по большому счету, одинаковы. Мы оба – призраки самих себя, потерявшие себя внутри. Что мне известно – так это то, что я – плохая мать, и все мои сыновья и дочери с этим согласятся. Порой мне кажется, что я не человек вовсе, что меня больше нет, что больше не существует того «я», с которым я могла бы себя соотнести. Быть может, мне следует взять новое имя – или много новых имен – для того бесконечного будущего, что простирается передо мной. Когда я называю свое имя, то не верю в это сама, потому как я конечно же невозможна”.

“Я тень или я сон. Однажды ночью, когда тьма развеется, я могу просто оказаться частью этой тьмы и исчезнуть. Нередко я ощущаю, что это было бы не так уж и плохо”.

В день, когда умер Видьясагар и город погрузился в траур и молитвы, Пампа Кампана, охваченная меланхолией иного рода, впервые посетила питейное заведение под названием “Кешью” и заказала там кувшин крепкой фени, которую когда-то давно Халея Коте пил в компании будущего царя. Она опустошила половину кувшина, когда к ней подошел человек с зелеными глазами и рыжими волосами, смотревшийся здесь чужеземцем.

– Прекрасная дама вроде вас не должна сидеть здесь с кувшином, полным одинокой тоски, – произнес мужчина с сильным акцентом, – если позволите, я хотел бы облегчить ваш груз.

Она пристально его осмотрела.

– Это невозможно, – удивилась она, – ты давно мертв. Я тут единственная, кто не умирает. – Уверяю вас, что я жив, – отвечал незнакомец.

– Не будь смешным, – попросила она, – тебя зовут Доминго Нуниш, это мне известно потому, что мы многие годы были любовниками, и твое появление вызвано алкоголем, потому что тебя совершенно точно давно нет на свете.

И с ее языка почти сорвалась следующая фраза, но так и осталась несказанной: “кстати говоря, ты отец трех моих дочерей”.

– Я слышал имя Нуниша, – с восхищением отвечал незнакомец, – он был одним из первопроходцев, проложивших сюда дорогу моему бизнесу. Но он – человек из далекого прошлого, слишком далекого для тебя, конечно. Я тоже португалец. Меня зовут Фернан Паес.

Пампа Кампана осмотрела его еще пристальнее.

– Фернан Паес, – повторила она.

– К вашим услугам, – заявил он.

– Это безумие, – сообщила она, – в самом деле как две капли воды.

– Вы позволите мне присесть рядом с вами? – поинтересовался он.

– Я слишком стара для тебя, – ответила она, – но я здесь тоже в своем роде иностранка. Никто не узнает меня. Я построила этот город, но я в нем чужая. Так что мы оба чужаки. Мы оба просто проходим мимо. У нас есть что-то общее. Присаживайся.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – признался Фернан Паес, – но хотел бы это выяснить.

– Мне сто восемь лет, – заявила Пампа Кампана.

Фернан Паес улыбнулся своей самой заискивающей улыбкой.

– Мне нравятся женщины постарше, – сообщил он.

Он разбогател, продавая лошадей царю, вельможам и в кавалерию, так что отстроил каменный особняк в португальском стиле, с большими украшенными ставнями окнами с видом на город, с зеленым садом, орошаемым одним из первых каналов, вырытых для подачи воды из огромного резервуара, возникшего благодаря новой речной плотине. Еще он владеет полем сахарного тростника и даже небольшим участком леса. Пампа Кампана перебралась из дома астролога в резиденцию чужестранца. “Я стала человеком без дома, – поняла она, – и вынуждена полагаться на милость других”.

Фернан Паес был человеком эмоциональным и сложным, и мог любить Пампу Кампану несмотря на то, что не верил историям, которые она рассказывала ему о своей жизни. Когда человек путешествует через континенты и океаны, то слышит много историй из жизни, в которые ни один здравомыслящий человек никогда не сможет поверить. В аденском порту он встречал обедневшего моряка, который клялся, что в более счастливые времена открыл секрет превращения неблагородных металлов в золото, но у него украли формулу, когда в Средиземном море он попал в плен к пиратам, и теперь, из-за удара по голове, он не может ее вспомнить, и так далее. И он встречал карлицу, которая утверждала, что раньше была великаншей, пока колдун своим заклинанием не уменьшил ее в размерах, и так далее, и так далее; и мальчика из Бриндизи, обладавшего самым острым зрением из всех, кого Паес когда-либо видел, который утверждал, что родился ястребом, пока колдун своим заклинанием не спустил его на землю, превратив в ребенка с ястребиными глазами, и так далее, и так далее, и так далее.