Город Победы

“Город так сильно разросся, что не всем хватает питьевой воды. Построй плотину! Сооруди ее ниже слияния Тунги и Бхадры, там, где они становятся мощной и быстрой Пампой, а потом построй большой акведук, чтобы доставлять в город свежую речную воду, и установи на всех площадях насосы, чтобы жаждущие могли напиться, а грязные – искупаться и отстирать одежду, и тогда люди будут любить тебя. Заслужить любовь водой проще, чем победами”.

“Да-да! Плотина! Акведук! Насосы! Вода – это любовь. Я буду Богоцарем Плотин Любви. Я заставлю любовь растекаться по всему городу и сделаюсь Любимым Народом, Наивозлюбленнейшим. Что-нибудь еще?”

“Ты должен стать патроном искусств! Пригласи ко двору поэтов, Кумару Вьясу, чтобы писал на языке каннада, Кунду Димдиму, чтобы писал на санскрите, и царя поэтов, Сринатху, чтобы писал на телугу! И знаешь что? Бьюсь об заклад, ты и сам способен создавать прекрасную поэзию!”

“Да-да, поэзия, поэты. И любовная лирика! Я могу писать ее и буду!”

“Пригласи еще математиков. Наши люди любят математику! И пригласи корабелов, чтобы они строили не только военные корабли, но и торговые суда и королевские баржи, на которых ты сможешь посетить триста портов империи! И позаботься, чтобы большинство из этих новоприбывших – художников, поэтов, счетоводов, дизайнеров – составляли женщины, они достойны этого не меньше мужчин!”

“Да-да! Я осуществлю все это и еще больше. Мои мысли умнее меня самого, но с этого момента я буду столь же велик, как и мои мысли”.

“Ах, вот еще что. Избавься от этих мумифицированных старых священников, которые окружают тебя и нашептывают тебе в уши свои старомодные идеи, и верни старый царский совет. Ты можешь включить в него всех – математиков, архитекторов, которые будут строить плотину и акведук, дипломатов, – их сияние сделает еще более ярким твой собственный блеск”.

“Отличная идея! Я счастлив, что она внезапно пришла мне в голову. Я сделаю это прямо сейчас”.

И теперь, подумала Пампа Кампана, мой внук-убийца – марионетка, которую я дергаю за ниточки.

В те дни у жителей Биснаги были сложные отношения с воспоминаниями. Возможно, они не доверяли им подсознательно, даже не зная либо не веря, что в начале времен Пампа Кампана посеяла выдуманные истории в их предков и создала целый город своим плодовитым воображением. Как бы то ни было, они были людьми, которых мало заботил день вчерашний. Они предпочитали – как дикарки из леса Араньяни! – жить полностью в сегодняшнем дне, не особо оглядываясь на то, что было прежде; если им и приходилось задумываться о каком-то другом дне, то это был день завтрашний. Это делало Биснагу динамичным местом, способным аккумулировать огромную, направленную в будущее энергию, но также и местом, где существовала проблема всех страдающих амнезией, состоящая в том, что отвернуться от истории – значит сделать возможным циклическое повторение ее преступлений.

Девяносто лет прошло с тех пор, как Хукка и Букка посадили волшебные семена, и к этому времени большинство людей уже считали это сказкой и верили, что имя “Пампа Кампана” принадлежало доброй волшебнице, не настоящему человеку, а персонажу этой истории. Даже Дева Райя, ее внук, считал так. Он знал историю о том, как его отец Бхагават Сангама, отверженный ребенок колдуньи, сделался Хуккой Райей II и дал обет отомстить Пампе, своей нелюбящей матери, бабке Девы Райи, а также любимицам Пампы Кампаны, ее дочерям. Даже если все это наполовину правда, думал Дева Райя, то все оно уже в прошлом. Если его бабка жива, ей должно быть около ста и еще десяти лет, и это, конечно, абсурд. И вся эта чепуха о ее колдовстве также абсурдна. Вероятно, она была злобной старухой, но не была колдуньей, а теперь ее не стало, и этот старый мир мог исчезнуть вместе с ней. Все, чего он хотел, – внимать голосу-гению у себя в голове, который указывал ему дорогу в будущее. Пришло время акведуков, математиков, судов, послов и поэзии. Да-да!

А что же Видьясагар? Враг Пампы Кампаны проживал последние дни своей жизни, его план жить так же долго, как она, и разрушать ее начинания, провалился. Ей больше не нужно было его бояться.