Не люблю сокращать слова,Не по нраву плодить уродцев!Пусть растут, как весной трава,У коленей дворов-колодцев.Не считаю возможным рватьИмена островов старинных.Город вправе на них звучатьВсей октавой, протяжно, длинно.Кто-то скажет: «Минут – в обрез!Столько дел! А слова мешают…Крутит лишними гласными бес,Оттого человеки страдают».Я ж иду по проспектам, любяПетербург с его гордостью хлёсткой,Диафрагмой морской трубя,Чтоб вода не казалась плоской.Я ж иду в поднебесьях крышИ мурлычу трёхцветной кошкой:«Не бежит по канату мышь,Значит, жизнь не с пустою плошкой».Я ж плету ворожбой стихи,Чтоб творить из страстей романы —Буйно-ветрены и лихиДа никем до слогов не рваны.
А время…
Читаем мы время по плитам гранитным,По согбенным аркам и выспренным шпилям,По ценности ваз и стихам «монолитным»,Написанным прошлым – не просто, а «штилем».Читаем мы время в прозор афоризмов,Смешав для порядка Эзопа с Сократом,Играем, как в теннис с подачи софизма,И ждём за труды эти – свыше – зарплату.Читаем мы время по красным дорожкамИ лицам «дежурным» в запале софита.А время мурлыкает белою кошкойИ кучей гостей, той, что лапой намыта.А время горланит смешным ребятёнком,Как крейсер, плывущий по морю – по луже,Поёт птичьим полем – рассветно и звонко —Сквозь лето и осень до вьюговой стужи.А время нам пишет дождём и ростками,Прожилками вен и цветением вишни.А время живёт только в нас или нами,И громкие фразы в нём суетны… лишни.
Картины забытой лёгкости
Чёрным лебедем пел саксофон,Затерявшись без пары на сцене.Падал снег среди нот и колонн —Белой птицей, подбитой на пене.И уже не взлететь среди льдин —Одного не выводят под небо.Для чистилищ возьмут клавесинПоминальной осьмушкою хлеба.Но хрипит саксофон изо тьмы,Не желая с любовью расстаться.В ней по-прежнему слышится «Мы…»,А за целое хочется драться.И колотят в софиты крыла,Не давая усмешкам прорваться.Говорят, жизнь вино разлила,Чтоб о кровь лебедей не мараться.