Город Птиц

В середине весны Паулина побывала на первом званом ужине, который устроил отец несмотря невероятное количество работы перед началом его избирательной кампании. Ужин был приурочен к шестнадцатилетию Паулины, и поэтому все гости вежливо поздравляли ее с совершеннолетием и даже дарили подарки. Девочка уже долго тренировалась, чтобы скрыть свой бринальский акцент, хотя прекрасно понимала, что это невозможно в такой краткий срок. В доме жили ее младшие брат и сестра, пятилетние близнецы, привыкшие ко множеству чужих людей вокруг них. Паулина в начале вечера держалась ближе к ним и их няне, но, увидев раздраженный взгляд их матери, решила не подливать масла в огонь и отошла.

Также получилось поговорить с местными барышнями, которые показались Паулине не с этой планеты, потому что она не могла поддержать разговор ни на одну тему. Девочка мысленно поставила себе заметку как-нибудь в будущем разобраться в именах местных знаменитостей.

В какой-то момент к ней подошла девушка, представившаяся Эмилией, и, дежурно поздравив с днем рождения, спросила разрешения именинницы сыграть для гостей на рояле. Паулина немного растерялась, ведь обычно все распоряжения отдавал отец или мачеха, но кивнула.

Эмилия поблагодарила сладкой улыбкой и направилась к роялю, привлекая к себе внимание окружающих. Потом она долго играла какой-то громкий и явно специально заученный вальс, а после нее за рояль садились все новые и новые гости, так что девочка поняла, что не сделала ничего неправильного.

– Может быть госпожа Паулина споет нам что-нибудь? – предложила какая-то неизвестная дама. Судя по напряженному взгляду отца, это предложение явно не пришлось ему по душе.

Все собравшиеся дружно поддержали это идею, и вот Паулина уже сидит за роялем, затылком чувствуя недовольство отца и хорошо помня третье условие их договора.

Она судорожно вспоминала песни, понимая, что с детства не играла на рояле. Наконец в памяти нашлась одна подходящая, в которой акцент делался на вокал, а не аккомпанимент.

– А у вас тут есть что-то вроде… – она смутилась, поняв, что забыла правильное название.

Спустя несколько минут ей принесли струнный инструмент, похожий на гитару, и к этому моменту уже многие гости с любопытством наблюдали за ней.

Она закрыла глаза и начала.

Лишь только она спела первую строчку, то осознала, что баллада эта написана на бринальском, но отступать было уже поздно. Паулина представила, что сейчас канун ночи Сирин и она играет для Генри и остальных раненых солдат эту трагичную историю о тоске по родине, предательстве и неудавшейся любви. Ее подруги сидят рядом с ней, живые и невредимые, подпевают на припеве, и их голоса сплетаются в звонкий серебряный хор. Рядом старшие по лазарету смотрят на них, вспоминая свою молодость, ради праздника оставляя строгость и распорядок. Вокруг идет война, и многие из них погибнут, но прямо сейчас, пока мелодия заполняет их сердца, они все живы как никогда.

Только в тот момент девочка в полной мере осознала, насколько она скучает по своему не родному брату, друзьям, с которыми уже никогда не увидится, родным улицам, знакомому наизусть городу. Она вспомнила мать, как кукла увешанную бриллиантами и золотом, с грязными растрепанными волосами и безумным взглядом, одно за другим надевающую кольца по два на каждый палец. Вспомнила детство, когда никто не замечал ее среди толпы, когда она хранила свою грусть много лет и не знала как правильно выразить то, что на душе.

Внезапно Паулина поняла, что больше не сможет жить как прежде. Что сейчас ей также необходимо говорить, как раньше было необходимо молчать.

Если сейчас от нее отвернутся, то это будет равнозначно смерти. Равнозначно отсутствию воздуха, яду или ножу в спину.

Когда последние звуки растаяли в пространстве зала, несколько секунд стояла оглушительная тишина. Но после этих нескольких чарующих мгновений послышались оглушительные аплодисменты со всех концов комнаты, и до Паулины медленно дошло, что во время ее пения стихли абсолютно все разговоры. Переводя дыхание, она прислушивалась к этим аплодисментам, впитывала их всем телом, чувствуя небывалый прилив сил, как от сильного наркотика.

Аарон Грей-Врановский, явно не ожидавший в дочери-бродяги такого успеха в высшем свете, казалось, впервые за долгое время выглядел изумленным.

В тот вечер никто не обратил внимания на мужчину, стоявшем поодаль от всех и внимательно следившем за девочкой. Но именно он, знаменитый театральный постановщик, на следующий день напишет деловое письмо, в котором пригласит Паулину Грей-Врановскую попробоваться на роль в главном театре Норт-Бротера.

Глава XVIII

Прошел седьмой день празднования свадьбы Альберта и Эмили. Рэй без сил упал на свою кровать прямо в одежде и смотрел в потолок, моргая, чтобы не уснуть в таком виде. Нужно бы встать и переодеться, но как же лень…