Город-сказка

Тамара открыла, но не сразу, соседка стучала снова и снова, и когда опухшая от плача женщина показалась в дверной щели, сразу сунула ей в руки стакан.

– Валерьянка. Это внуки Наталь Васильевны из восемнадцатой, сын-то помер у ней. Сиамские близнецы. Я их один раз только видела, они не выходят. Про них говорят и передачу снимали. Вроде как один напился допьяну без спросу, а второй пошёл к соседям позвонить в скорую, ну, вместе они пошли. А вот видишь, как напугали. Ты как, живая?

Тамара глотала пахучую воду и молча кивала. Жмурясь и смаргивая слезы прямо в стакан.

Продукты 24 часа

Егор шарахался по улице, не понимая, куда забрёл. Затусив на полночи в каком-то клубе в складах у Лиговского, он спустил наличку на разбитную деваху и в ноль посадил мобилу. Надеясь найти банкомат по пути, шёл наугад, вроде бы взяв верное направление.

Недавно в Питере, он не знал города, и хотел дойти хотя бы до знакомых мест. Вокруг было неприятно. Воняло пылью с дороги, район был старый, но какой-то хреновый, грязные фасады по-ночному редко лупили в темноту разнотемпературным светом из коммунальных окошек.

Немного пьяный, он шёл быстро. Опасаясь ненужных неприятностей, заранее переходил на свободный край тротуара, не поднимая глаз от асфальта, стараясь разминуться с встречными прохожими. Шёл, ругая себя за очередную дурацкую историю, в которую влип опять.

Одиноко было в чужом городе, но в этот вечер нестерпимо захотелось не быть одному. Про это место ему говорил кто-то из коллег, и Егор решил развеяться, хоть клубы и не любил. Деваха ему поначалу понравилась, как понравилась бы любая тёлка, которая заговорила с ним первой, но её пьяные выходки и визги на половину кабака вызывали стойкое отвращение. Пытался было утихомирить, но, нарвавшись на грубость, взбеленился и послал её, вызвав шквал кудахтанья всей бабской своры в их углу.

Уходя, спросил у курящих в дверях, далеко ли до Московских ворот, и ему махнули рукой в нужную сторону, сказав, что за час дойти можно.

Он шёл и немного морщился, вспоминая её смех, хлопья тоналки на уставшем лице, сладкие духи, и глаза густого синего цвета, оказавшиеся цветными линзами.

Вокруг была какая-то промзона, дорога по которой окончилась развилкой, упирающейся в шлагбаум, а другой стороной, уходящей в совершенно тёмную даль. Развернулся и пошёл назад, решив снова выйти на ту улицу, с которой повернул раньше. Ветер задувал неприятно, и нёс по небу клочковатые тучи, которые от чего-то были очень яркими, почти что сияя своими белёсо-желтоватыми комками посреди глубокого чёрного неба, в котором не было видно ни единой звезды.

В переулке на следующем перекрёстке он увидел вывеску «Продукты 24 часа», старые кирпичные здания вокруг спали, а из-за их спин светились дворовые фонари, Егор повернул к магазину, подумав, что ему смогут объяснить где он, и куда идти дальше.

Дверь была закрыта, и он, подёргав её поначалу на себя, раздражённо толкнул посильнее, легко сорвав внутреннюю щеколду. Услышав звук чего-то сломавшегося, он вздохнул, но вошёл, надеясь, что ночной продавец не заметит.

Звякалка на входе была заткнута за кабельканал тащившийся по стене, и в маленьком полуподвале никого не было видно. Кругом были завалы товаров, разложенных с едва уловимой логикой. Его одолело чувство дежавю – эти магазинчики всюду были совершенно одинаковы, он бывал в таких и в Екб, и Челябе, в Тольятти и Нино. И год назад и пять, мотаясь по стране с дядей-дальнобоем, он всяких навидался, они не отличались почти ничем, разве что полки кое-где были чуть пустоваты, да не везде продавали жирные беляши, замотанные в полиэтиленовые пакетики.

Прислушавшись к тишине, он понял, что где-то в углу за прилавком есть дверь, за стеной слышалась возня, и ещё какой-то звук, необычный, мелодичный даже.

Ему стало любопытно, и молча подойдя к кассе, он, заглянув в проём двери, понадеялся увидеть загадочный инструмент, бой которого не мог узнать. От скуки, с месяц назад, Егор купил себе калимбу и на досуге старался наигрывать иногда по вечерам что-то простенькое, копируя уроки с ютуба, звук, который он услышал от входа напоминал диковинный глюкофон, который он ни разу не слышал вживую.

Увиденное его насторожило: спиной к нему стоял парень, одетый глупо и нелепо, – застёгнутый олимпос был натянут на голову, превращая человека в подобие безголового чучела, но воротник был спущен чуть ниже, человек в куртке неловко поджимал его подбородком, чтобы тот не задирался.