Город Великого Страха

— Слава Сатане! — подхватили все. — Слава Адриану! Слава Адриану! Слава Сатане!

Розмари сделала шаг назад.

— Нет, нет, — и отступала все дальше, пока не очутилась между двумя столиками для игры в бридж. Сзади нее был стул. Розмари села и посмотрела на всех них. — Нет.

* * *

Мистер Фаунтен быстро вышел из комнаты и заторопился по коридору. Гай и мистер Уиз устремились за ним.

Минни подошла, кряхтя наклонилась и подобрала нож. Потом отнесла его на кухню.

Лаура-Луиза приблизилась к колыбельке и по-хозяйски покачала ее, строя рожицы лежавшему в ней младенцу. Черная тафта зашуршала, колеса скрипнули.

Розмари сидела, тупо глядя перед собой.

— Нет, — повторила она.

Тот сон. Сон? Все ведь происходило на самом деле. Те желтые глаза, в которые она смотрела.

— О Боже, — простонала она.

Роман приблизился к ней.

— Клэр просто притворяется, что так убит горем из-за Лии. Ему уж не настолько жаль. Никому она по-настоящему не нравилась, слишком уж скупа — и эмоционально, и материально. Почему бы тебе не помочь нам, Розмари? Стань настоящей матерью Адриану и мы устроим так, что тебя не накажут за убийство. Никто никогда не узнает об этом. Тебе не нужно вступать в орден, если не хочешь; просто будь матерью своему ребенку. — Наклонившись к ней, он прошептал: — Минни и Лаура-Луиза слишком стары. Это нехорошо.

Она взглянула на него.

Роман выпрямился.

— Подумай об этом, Розмари.

— Я ее не убивала.

— Вот как?

— Я только дала ей таблетки. Она спит.

— А-а, — протянул Роман.

Позвонили в дверь.

— Извини, — сказал Роман и пошел открывать. — В любом случае, подумай об этом, — бросил он через плечо.

— О Боже, — простонала Розмари.

— Да заткнешься ты со своим «О Боже» или мы убьем тебя, — зашипела Лаура-Луиза, качавшая колыбельку. — И черт с ним, с молоком.

— Сама заткнись, — оборвала ее Хелен Уиз, подходя к Розмари и вкладывая ей в руку влажный носовой платок. — Как бы Розмари себя ни вела, она Его мать. Запомни это и будь почтительна.

Лаура-Луиза что-то едва слышно пробормотала.

Розмари вытерла лоб и щеки прохладным платком. Японец, сидевший на подушечке в другом конце комнаты, перехватил ее взгляд, ухмыльнулся и наклонил голову. Он поднял раскрытый фотоаппарат, в который вставлял пленку, и подвигал им взад-вперед, в направлении колыбельки, ухмыляясь и кивая. Розмари потупилась и заплакала. Потом промокнула глаза.

Вошел Роман, держа за руку цветущего смуглого человека приятной внешности в белоснежном костюме и белых ботинках. Он нес большую коробку, обернутую голубой бумагой с нарисованными на ней плюшевыми мишками и конфетами-палочками. Из нее доносилась музыка. Все подходили поприветствовать его, пожать ему руку. «Беспокоились», — слышалось со всех сторон, — «приятно», «аэропорт», «Ставропулос», «случай». Лаура-Луиза поднесла коробку к колыбельке. Подняла повыше, чтобы малыш видел, потрясла, чтобы слышал, и поставила на скамеечку рядом со множеством других коробок, обернутых в такую же бумагу, и несколькими свертками в черной бумаге, перевязанными черной ленточкой.

— Двадцать пятого июня сразу же после полуночи, — сообщил Роман. — Ровно через полгода, ну, понимаете, после чего. Разве не великолепно?

— Но чему вы удивляетесь? — спросил вновь прибывший, разводя руками. — Разве еще триста лет назад Эдмонд Лотреамон не предсказал, что это случится 25 июня?

— И правда предсказал, — согласился сияющий Роман, — но так странно, что хоть какое-то его пророчество оказалось верным!

Все засмеялись.

— Пойдемте, друг мой, — пригласил Роман, увлекая за собой гостя. — Идемте, посмотрите на Него. Посмотрите на Ребенка.

Они направились к колыбельке, возле которой с улыбкой приказчика на лице их ждала Лаура-Луиза, встали рядом и безмолвно смотрели внутрь. Через несколько мгновений вновь прибывший опустился на колени.

Вошли Гай и мистер Уиз.

Они ждали в дверях, пока гость не поднялся, затем Гай приблизился к Розмари.

— С ней все будет нормально, — успокоил он. — Там Эйб.

Он стоял, глядя на нее сверху вниз, потирая бока руками.

— Они обещали мне, что тебе это не причинит никакого вреда, — оправдывался он. — Так ведь и получилось, правда? Я хочу сказать, предположим, у тебя был ребенок и ты его потеряла, разве это не то же самое? А взамен мы столько всего получаем, Роу.

Положив платок на стол, Розмари посмотрела на Гая.

И изо всех сил плюнула.

Он покраснел и отвернулся, вытирая пиджак. Роман, взяв Гая под руку, представил вновь прибывшему — Аргирону Ставропулосу.

— Вы, наверное, так гордитесь, — сказал Ставропулос, сжимая обеими руками руку Гая. — Но там, это же не Его мать? Почему же ради…

Роман отвел его в сторону и зашептал на ухо.

— Вот, — Минни предложила Розмари кружку дымящегося чая. — Выпей, тебе станет намного лучше.

Розмари посмотрела на кружку, потом подняла глаза на Минни.

— Что здесь? — поинтересовалась она. — Корень танниса?

— Ничего там нет, — заявила Минни. — Ничего, кроме сахара и молока. Это самый обычный чай «Липтон». Выпей. — Она поставила кружку рядом с носовым платком.

* * *