Город Великого Страха

Это невероятно, но ее не заметили. Они по-прежнему разговаривали, слушали, потягивали вино, наслаждаясь приятным обществом, словно она была каким-то бесплотным духом или все это был сон и она так и не вставала с кровати; Минни, Роман, Гай (контракты!), мистер Фаунтен, Уизы, Лаура-Луиза и похожий на ученого молодой японец в очках — все собрались под висевшим над каминной полкой портретом Адриана Маркато. Только он видел ее. Этот могущественный человек стоял, сверкая глазами, неподвижный и бессильный — картина.

Потом Роман тоже увидел Розмари, поставил бокал и дотронулся до руки Минни. Мгновенно наступила тишина, а сидевшие к Розмари спиной недоуменно обернулись. Гай хотел было подняться, но снова сел. Лаура-Луиза, закрыв рот руками, завизжала. Заговорила Хелен Уиз:

— Иди назад в постель, Розмари. Ты же знаешь, что тебе нельзя вставать и ходить.

Она либо помешалась, либо затеяла психическую атаку.

— Мать — это? — спросил японец, а когда Роман кивнул, протянул: — A-а, ссссссс… — и с интересом уставился на Розмари.

— Она убила Лиу, — воскликнул, вставая, мистер Фаунтен. — Она убила мою Лиу. Да? Где она? Ты убила мою Лиу?

Розмари пристально смотрела на них, на Гая. Тот потупился, залившись краской. Розмари крепче сжала нож в руке.

— Да, — подтвердила она. — Я убила ее. Заколола насмерть. И вытерла нож. И заколю любого, кто подойдет ко мне. Скажи им, Гай, какой этот нож острый!

Гай ничего не сказал. Мистер Фаунтен сел, прижав руку к сердцу. Лаура-Луиза визжала.

Не сводя с них глаз, Розмари двинулась через комнату к колыбельке.

— Розмари! — окликнул ее Роман.

— Заткнись! — бросила ему Розмари.

— Прежде чем ты посмотришь на…

— Заткнись. Ты в Дубровнике. Я тебя не слышу.

— Пусть, — сказала Минни.

Розмари следила за ними, пока не подошла к колыбельке, повернутой лицом к собравшимся. Свободной рукой Розмари взялась за обтянутую черным ручку внизу и медленно, нежно развернула колыбельку к себе. Тафта зашуршала, задние колеса заскрипели.

Милый Энди спал, такой маленький, розовощекий, завернутый в уютное одеяльце, в маленьких черных рукавичках, завязанных лентами на запястьях. У неге было на удивление много оранжево-рыжих волос. Чистые, шелковистые, они были аккуратно расчесаны. Энди! О, Энди! Повернув нож острием в сторону, Розмари потянулась к нему, губки у малыша надулись, он открыл глаза и посмотрел на нее. Глаза у него были золотисто-жёлтые, ни белков, ни радужной оболочки, золотисто-желтые глаза с вертикальными зрачками-щелочками.

Розмари смотрела на него.

А он смотрел на нее своим золотисто-желтым взглядом, который затем перевел на раскачивающееся вниз головой распятие.

Розмари взглянула на них, напряженно наблюдающих за ней, и, сжимая нож в руке, закричала:

— Что вы сделали с его глазами?

Они зашевелились и повернулись к Роману.

— У него глаза Его Отца, — сказал тот.

Розмари перевела взор с него на Гая, чьи глаза были прикрыты рукой, и снова на Романа.

— О чем вы? У Гая глаза карие, нормальные! Что вы с ним сделали, вы, маньяки?

Она отступила от колыбельки, готовая прикончить всех их.

— Его отец — Сатана, а не Гай, — заявил Роман. — Его Отец — Сатана, который поднялся из Ада и зачал сына от смертной женщины! Чтобы отомстить за бесчинства, творимые поклонниками Бога над Его верными последователями!

— Слава Сатане! — провозгласил мистер Уиз.

— Сатана Его Отец, и зовут Его Адриан! — загремел Роман, голос его стал сильным, гордым, в осанке появилась мощь и властность. — Он свергнет власть имущих и обратит в прах их храмы! Он освободит презренных и отомстит за сожженных и замученных.

— Слава Адриану! — крикнули все. — Слава Сатане!

— Нет, — сказала она.

Заговорила Минни:

— Из всех на свете Он выбрал тебя, Розмари. Из всех женщин на всем свете Он выбрал тебя. Он сделал так, что вы с Гаем переехали в эту квартиру. Он заставил эту дурочку, как там ее звали, ну, Терри, заставил ее испугаться и потерять рассудок, так что нам пришлось изменить наши планы. Он устроил все, что необходимо было устроить, потому что он хотел, чтобы ты стала матерью Его единственного живого Сына.

— Его власть беспредельна, — вставил Роман.

— Слава Сатане, — сказала Хелен Уиз.

— Царствие Его будет бесконечным.

— Сурава Сатане, — повторил японец.

Лаура-Луиза отняла руки от лица. Из-под ладони, прикрывавшей глаза, Гай посмотрел на Розмари.

— Нет, — повторила она, — нет. — Нож висел сбоку. — Нет. Этого не может быть. Нет.

— Пойди взгляни на Его ручки, — посоветовала Минни. — И на Его ножки.

— И на Его хвост, — добавила Лаура-Луиза.

— И на пробивающиеся рожки, — продолжала Минни.

— О Боже! — воскликнула Розмари.

— Бог мертв, — заявил Роман.

Розмари повернулась к колыбельке, уронила нож, снова посмотрела на следивших за ней сатанистов и закрыла лицо руками.

— О Боже! — А потом, подняв кулаки, пронзительно закричала, обращаясь к потолку: — О Боже! О Боже! О Боже! О Боже!

— Бог мертв! — загремел Роман. — Бог мертв, а Сатана здравствует! И год сейчас первый, первый год эры нашего Господина! Год первый, Богу крышка! Год первый — родился наш малышка!