Город Великого Страха

Улыбнувшись, Гай покачал головой:

— По-моему, он слишком увлекся приключенческими рассказами для мальчиков. Где вы с ним встречаетесь?

— Перед зданием Сигрэм в одиннадцать.

Гай выдернул телефон из розетки и понес его в кабинет, но почти тотчас же вернулся.

— Из нас двоих беременна ты, а человек с иенами — это я. — Он снова подключил телефон и установил его на ночном столике. — И я сейчас пойду и куплю мороженое в рожке. Хочешь?

— Ладно.

— Ванильное?

— Прекрасно.

— Я постараюсь побыстрее.

Он ушел, а Розмари откинулась на подушки и, забыв о книге на коленях, уставилась в пространство. О чем хочет поговорить с ней Хатч? Ничего сверхважного, сказал он. Но это не может быть и нечто неважное, иначе он не вызвал бы ее вот так. Может быть, это касается Джоан? Или других девушек, с которыми она жила в одной квартире?

Она услышала, как далеко-далеко на двери Кастиветов один раз прозвенел звонок. Наверное, это Гай зашел спросить, не купить ли им мороженого или утреннюю газету. Как мило с его стороны.

Боль в животе усилилась.

ГЛАВА 3

На следующее утро Розмари по внутреннему телефону позвонила Минни и попросила не приносить питье в одиннадцать; она собирается на улицу и вернется не раньше часа или двух.

— И прекрасно, милая, не волнуйся. Вовсе не требуется принимать его в одно и то же время, просто когда-нибудь выпьешь и ладно. Иди погуляй. День хороший, а свежий воздух пойдет тебе на пользу. Звякни мне, когда вернешься, я принесу питьё.

День и вправду был хороший: морозный, ясный, солнечный, бодрящий. Розмари медленно шла, наслаждаясь им, готовая улыбаться, словно и не было неотступной боли в животе. На каждом углу, позвякивая бубенчиками, в своих привычных костюмах стояли Санта-Клаусы из Армии спасения. Витрины всех магазинов говорили о приближающемся рождестве. По центру Парк-авеню красовались вереницы деревьев.

Без четверти одиннадцать Розмари подошла к зданию Сигрэм. Но так как до назначенного часа еще оставалось время и Хатча не было видно, она присела на невысокую ограду сквера перед зданием и, подставив лицо солнцу, с, наслаждением прислушивалась к торопливым шагам, обрывкам разговоров, к проезжавшим мимо легковым машинам, грузовикам и шуму вертолетов. Платье, как Розмари впервые с удовольствием отметила, натянулось под пальто на животе; может быть, после ленча она отправится в Блумингдейл взглянуть на платье для будущих мам. Она была рада, что Хатчу удалось таким способом вытащить ее на улицу (но о чем он хотел с ней поговорить?); боль, даже неотступная, — это не оправдание для того, чтобы столько времени сидеть дома. Теперь Розмари будет бороться с ней, бороться при помощи воздуха, солнца, движений, больше не подчинится ей в мрачных стенах Брэмфорда, где из наилучших побуждений о ней заботятся и Минни, и Гай, и Роман. «Прочь, боль, — подумала она. — Я больше не собираюсь мириться с тобой!» Но боль как была, так и осталась; самовнушение не оказало на нее никакого положительного влияния.

Без пяти одиннадцать она подошла к стеклянным дверям здания, куда все время входили люди. «Возможно, у Хатча была еще одна встреча, и он выйдет из здания, — подумала Розмари, — ведь он назначил встречу именно здесь, а не где-то еще». Она пыталась, насколько возможно, вглядываться в лица выходивших, в какой-то момент вроде бы увидела его, но обозналась, потом ей показалось, что она увидела человека, с которым встречалась до того, как познакомилась с Гаем, но опять ошиблась. Она все смотрела, время от времени поднимаясь на цыпочки. Розмари не беспокоилась, что пропустит Хатча, потому что знала, что даже если она и не заметит Хатча, он сам обязательно увидит ее.

Он не пришел ни в пять, ни в десять минут двенадцатого. В четверть двенадцатого Розмари вошла в здание, чтобы взглянуть на список сотрудников в надежде встретить там фамилию, которую Хатч когда-нибудь упоминал, чтобы позвонить этому человеку и навести справки. Для внимательного изучения список оказался чересчур длинным, со слишком большим количеством фамилий; она пробежала взглядом убористо напечатанные колонки и, не обнаружив ничего знакомого, снова вышла на улицу.

Она вернулась к низкой ограде и села на прежнее место, теперь она наблюдала за фасадом здания, изредка бросая взгляд на пологие ступени, ведущие к тротуару. Мужчины и женщины встречались с другими мужчинами и женщинами, но Хатча, который почти никогда не опаздывал, по-прежнему не было видно.