Город Ветров

Словно услышав наши слова, из-под земли вынырнули два беса. Один держал в руках веером оранжевые билеты, другой — фиолетовые. У бесов были физиономии прожженых коммивояжеров, готовых всучить покупателю все, что угодно.

— Не угодно ли билетики?

— Замечательные билетики, все в центре. Все будет видно.

— Кто вы такие? — спросила Ипполита.

Бесы, как по команде, хлопнули себя по груди, и на обоих высветилась надпись: «Официальные распространители билетов на выборы».

— Здорово! — восхитилась я. — А что, люди билеты не продают, только нечистая сила?

Оба чертенка скривили свои мохнатые физиономии. Один из них сказал:

— Выборы — дело тонкое. Только нечистая сила может с ними справиться.

Второй добавил:

— Люди билетами спекулируют, а мы — нет. У нас цена твердая: один золотой.

Судя по их виду, они были еще те обманщики. Но Ипполита решительно отрезала:

— Вы не единственные, мы и у других можем купить. Два золотых за четыре билета, и ни на грош больше!

Сторговались на трех. Ипполита взяла четыре оранжевых билета, и мы влились в толпу жаждущих зрелищ. Обернувшись, я увидела, что бесы яростно спорят, деля наши золотые.

Как только мы вошли в зал, свет погас. Искать свои места было бесмысленно, и мы присели, где смогли. Представление началось.

Огромную сцену осветили разноцветные огни. Они мелькали так, что в глазах рябило. Появились дюжина рослых танцоров, наряженных в львиные шкуры. Они, изгибаясь, мягко прыгали по сцене, скалясь на публику. И без того огромные зубы этого народа в львином исполнении выглядели устрашающе.

Невидимый оркестр заиграл в полную силу. Забили барабаны, визгливо запели струнные, и на сцене, освещенный мощными прожекторами, появился сам виновник торжества — кандидат в верховные правители — Авенайс. Толпа разразилась приветственными криками, свистом и топаньем. Гвалт не прекращался несколько минут. Авенайс стоял, купаясь в выражениях признательности, и потрясал инструментом, похожим на бас-гитару.

Честно говоря, он меня разочаровал. Среднего роста, он пытался выглядеть выше за счет высоких каблуков и начесанной львиной гривы. Он так улыбался, что, казалось, у него было не тридцать два зуба, а все восемьдесят.

Загремела музыка, певец на сцене схватил свою балалайку и принялся скакать по сцене, издавая такие звуки, что у меня заложило уши. Он скакал, изгибался так, что колени оказывались выше головы, крутил сальто, при этом умудряясь еще что-то тренькать на своем инструменте. Публика вопила и бушевала от восторга.

Львы, окружившие Авенайса, повернулись хвостами к публике и принялись брыкаться. Хвосты вертелись, как пропеллеры.

Впереди меня стоял толстый дядька. Он так надувал щеки, когда свистел, что я испугалась: вдруг они лопнут. Справа от меня парочка юнцов визжала, как резаные поросята, и поминутно толкала меня. Мне уже надоела эта какофония.

Вдруг внезапно музыка смолкла, свет, заливавший сцену, потух и в притихшем зале замерцали мириады огоньков. Они рождались на сцене, неслись в зал и садились на макушки зрителей.

— Что это? — спросила я утихомирившихся подростков.

— Как что? — удивились они. — Счетные демоны.

— Что, и здесь демоны?

— Как же без них? — повернулся ко мне толстый дядька. — Сейчас посчитают и скажут, кто у нас стал верховным правителем.

— А почему на концерте выбирают правителя?

Толстяк понял, что перед ним ничего не понимающая путешественница и снисходительно объяснил:

— Ты хотела, небось, урны и черепки с нацарапанными именами? Но это же скучно. Гораздо интереснее, когда правитель выходит к народу, объясняет свою предвыборную программу…

— Это вы называете программой? — я ткнула пальцем в сторону сцены, накоторой продолжала крутить хвостами агитационная бригада.

— А что? — толстяк слегка обиделся. — Ничем не хуже других. И народу развлечение, и казне пополнение — деньги за билеты ведь составляют бюджет Гадолии.

Светлячки, тем временем, перестали лететь на головы публики и замерли. Теперь весь зал напоминал море колышущихся огней.

Все замерло. Наступила абсолютная тишина. И вдруг… Зал озарился светом, заиграла торжественная музыка, и луч прожектора, идуший с купола зала, озарил певца, стоящего на сцене.

Он одним движением смахнул с себя львиную шкуру, взмахнул руками и начал расти на глазах.

Зал взорвался ликующими криками: «Мы победили!», «Наш лев лучше всех!» Публика обнималась и плакала от восторга.

Певец на сцене преобразился. Сейчас он уже не выглядел смешным человечком. Это был мужчина огромного роста, со светлыми волосами и кожей голубого оттенка. Он стоял, улыбаясь улыбкой человека, отдыхающего от трудов праведных, и сполна принимал поклонение народа.

С толпой происходило что-то невероятное. Люди лезли на сцену пачками, пытаясь приблизиться к верховному правителю. Мускулистые парни, одетые в львиные шкуры, встали между ним и обезумевшими фанатами. Выставив наизготовку кулаки и когти, охрана Авенайса расшвыривала избирателей, ничуть не церемонясь. Выборы ведь уже прошли.