Город Звёзд

(При последнем утверждении следовало бы скрестить пальцы, но ведь действительно знал, где она была, Фалько, а не Николас).

— Держу пари, тот старый извращенец из лавки со всяким хламом что-то знает обо всем этом, — высказал свое мнение Рассел, и допрос возобновился с новой силой.

К счастью, Дэвид Мулхолланд, хорошо, как выяснилось, знакомый с Мортимером Голдсмитом, начисто отверг саму мысль о том, что старик может быть замешан в какие-то темные делишки.

— Мистер Голдсмит ко всему этому не имеет никакого отношения, — вяло проговорила Джорджия. — Можно мне пойти и лечь? Я страшно устала.

— Нельзя же исчезать из дому на целые сутки и ожидать, что это просто сойдет тебе с рук! — взорвалась Мора. — Я чуть с ума не сошла от беспокойства. Не хочу хоть когда-нибудь пережить еще один такой день. — Она расплакалась.

Джорджия отвратительно чувствовала себя. Не так должен был бы заканчиваться этот день, день ее триумфа и славы. Непереносимо было видеть слезы матери и встревоженные лица всех остальных, исключая явно злорадствовавшего Рассела да еще Фалько, отлично знавшего, где Джорджия находилась и в том, и в другом мире.

— Прости меня, мама, — сказала Джорджия. — Мне необходимо было кое-что сделать. Ничего незаконного, опасного (она вновь скрестила пальцы) или такого уж глупого. Но рассказать тебе об этом я никак не могу. Ты должна просто поверить мне. Я сказала, что буду у Мулхолландов для того, чтобы ты не беспокоилась. Но то, что я должна была сделать, отняло больше времени, чем я предполагала, вот и всё. Больше, я обещаю, такого никогда не случится. А теперь можете ругать и наказывать меня как только захотите, но мне надо лечь — я не спала, сама уже не помню, с каких пор.

— Оставь ее, Мора, — сказал Ральф. — Пусть отдохнет. Завтра еще раз поговорим обо всем.

— Что ты имеешь в виду, говоря о помолвке? — спросил Никколо голосом человека, еще не вполне пришедшего в себя, когда Гаэтано и Франческа вернулись в комнату и сообщили ему о своем решении. — А как же герцогиня?

— Я просил ее руки, отец, — ответил Гаэтано, успевший уже объяснить всё своей кузине. — Я сделал то, что ты велел, но она отказала мне. Она сказала, что навсегда останется моим другом, но что сердце ее принадлежит другому. А затем она велела мне пойти и отыскать Франческу.

— Я же свободна принять его предложение, дядя, — сказала Франческа. — Мой беллецианский брак уже расторгнут.

Герцог Никколо долго смотрел на них. Все его планы рушились один за другим. Он видел, что молодые люди любят друг друга, и начал уже мысленно строить новые проекты. Гаэтано не получит Беллецию, но вполне может после смерти старого Жакопо унаследовать титул герцога Фортеццы. У Жакопо ведь нет сыновей, а дочерей можно выдать за других сыновей или племянников Никколо, чтобы осчастливить их, а заодно гарантировать, что у них не появятся нетитулованные мужья, готовые воспротивиться притязаниям Гаэтано.

— Хорошо, — сказал он. — Я благословляю вас. А теперь идите и сообщите всем о своей помолвке. Я останусь здесь с Фалько.

* * *

Арианна принимала гостью. Уснуть ей так и не удалось, и она уже переоделась в дневной костюм, когда слуга ввел в ее покои эту женщину.

— Синьора Беллини, — объявил он и вышел из комнаты.

— Сильвия, — проговорила Арианна, когда за слугой затворилась дверь. Матерью она никогда ее не называла. Это имя она сохраняла для тети, воспитывавшей ее в безвестности на одном из островков Лагуны в то время, как Сильвия Беллини правила Беллецией, защищая город от притязаний ди Кимичи,

— Доброе утро, дорогая моя, — сказала Сильвия, отбрасывая вуаль.

— Полагаю, не стоит говорить о том, как опасно тебе приходить сюда? — заметила Арианна.

— Ничего страшного. Никто здесь, кроме тебя и твоего отца, не знает меня в лицо.

— Но ты же не оставалась здесь на ночь? — спросила Арианна, побледнев от одной мысли о подобном риске.

— На какую ночь — после всего этого праздника? Нет, я была в Овне. И разговаривала там с твоим молодым человеком.

— Которым? — с кислым видом поинтересовалась Арианна.

— Тем, который намерен просить тебя выйти за него замуж. Тем, которому нужна Беллеция.

— Ты имеешь в виду Гаэтано, — кивнула Арианна. — Что ты сказала ему?

— Предложила хорошенько подумать, прежде чем бросать старую любовь и обращаться к новой.

— Ну, похоже, что твои слова не произвели особого впечатления. Он сделал мне предложение на самом рассвете, когда мы возвращались во дворец.

Несколько мгновений Сильвия молча смотрела на дочь, азатем проговорила:

— Слишком раннее время дня для такого серьезного разговора. Что же ты ответила ему?

— Я отказала ему.

— Из каких соображений?

— Из тех соображений, что я не чувствую любви к нему и, более того, полагаю, что и сам он любит другую девушку. Вполне, на мой взгляд, достаточная причина.

— Да, для простой девушки с островов Лагуны, — сказала Сильвия. — Только ты перестала быть ею. Ты знаешь, что на выбор должны влиять не чувства, а иные соображения.

Арианна широко раскрыла глаза.