Горожане солнца

— По моим расчетам, — произнес Директор, — мы вблизи сиреневой ветви Часов, ее серединной части.

— Так скорее же отсюда! — расстроилась Мишата. Им предстояло, покинув ослабший луч, пересечь рельсы.

Некоторое время путники таились в бетонной лазейке под пронизывающим электрическим ядом от рваных настенных жил. По ногам бежала вода. Вверху стояла сухая тьма, сильный ветер позванивал бирочками фонарей.

Потом по туннелю пронеслась воздушная пробка, за нею поползли из-за дальнего поворота золотистые сабли рельсов. Путники переждали оглушительную бурю поезда, вслед за тем перебежали туннель. Ни крика, ни свиста не раздалось над их головами — могильная тишина. Они, сколько могли, бежали по бетонному коридору наперегонки с ручьем, пока не рухнули в изнеможении на заросли пещерного мха. Ноги, которыми они топтали и расплескивали ручей, были до колена мокры. Мишата вскочила первой.

— Мы рядом, — сказала она, — рядом, я чувствую! Не будем задерживаться!

Они опять побежали вперед.

То ли по мере ослабления магнетизма покидаемой ветви Часов, то ли по мере приближения цели чувство скорой встречи с сокровищем переполняло Мишату. Подземелья меж тем делались все тесней и запутанней. Грубые каменные колонны поддерживали их повсюду. Ржавые двери, по пояс в земле, приоткрывались в таинственные комнаты.

Одна комната хранила сокровищницу пузырьков со слезами всех царей земли, собранными в пору их младенчества…

Другая была полна кувшинов и тыкв с нашептанными вовнутрь летописями, и надо было разбить сосуд, чтобы услышать шепот…

В третьей стояли сундуки книг, но от сундуков осталась только серебряная обивка, а от книг — черная земля, из которой прорастали гроздья грибов. Но если поесть этих грибов, появляется способность болтать отрывки из книг на древних языках. Директор поел, а Мишате не позволил:

— Тебе это незачем: древние языки заглушат твой собственный, единственный, а он драгоценнее всех остальных.

Но она и сама не хотела. Вперед, скорее вперед.

Ручей под ногами тем временем разросся до размеров речушки, которая бежала в бетонном желобе. Берега тоже сделались из бетона. По сторонам попадались двери, уже не очень ржавые и глухо закрытые. Сырость стояла страшная.

— Вот и посты фонтанных смотрителей! — крикнул Директор, указывая вперед, где через реку был опущен мост и чернели окна в стенах справа и слева. Тоже холодные, запертые — ведь стояла зима, городские фонтаны спали, смотрители ушли.

От моста в глубину земли вели двустворчатые ворота, поверх их красками была намалевана карта подземного соединения фонтанов — западные фонтаны на левой створке, восточные на правой. Краски сильно расплылись. Кругом по стенам висела коллекция люков, все виды крышек, которые только создавала чугунолитейная фантазия: люки-ловушки, люки — солнечные часы, магнитные, крестообразные люки и сдвоенные люки-очки тянулись на сотни шагов… Но Мишата даже не взглянула на них.

— Уже близко! — оборачивалась она к Директору, который еле удерживал дыханье.

И они почти бегом достигли места, где туннель окончился. Сквозь огромную арку вода вылетала в пустоту и, изгибаясь в дугу, рушилась.

— А вот и шахта, — сообщил Директор.

Он подошел к заржавленному щиту, нажал какую-то кнопку и присел пока отдышаться.

Мишата глянула вниз. Пропасть еле освещалась бусинами тусклых ламп. В стенах шахты чернело множество лазеек и дыр. Все это были выходы, несчетные выходы из подземелий, что терялись в глубине, смешиваясь с летящей водой.

Со скрипом и лязганьем пришла на цепях кабина. Дверь отворилась. Внутри, в решетчатом свете, раскачивался старик. Резина его сапог и фартука блистала, плащ и капюшон сгрибились от минеральной воды. Директор закричал что-то на старинном языке, и старик закивал и заквакал… Когда Мишата осторожно шагнула с причала на зыблющийся пол, старик взглянул на нее веселым и безумным глазом. Он потрогал по очереди рычаги, и ржавая сила потащила путников кверху.

— Здесь это, здесь! — закричала Мишата на ухо Директору.

Лифт, остановившись, качался над бездной, но Мишата с Директором, торопливо поклонившись старику, уже бежали вовнутрь подвалов.

Они раздвигали руками корни, наросшие густо сверху, стукались головами о железные скобы и гайки, которыми были закреплены тут подошвы города, натыкались на земляные столбы могил, у подножия которых блестели золотые перстни с продетыми в них костяными пальцами, — но бежали, не задерживаясь, вперед и вперед… Все больше горячих и холодных труб оплетали стены, все чаще свисали лампочки.

— Всё, — трепеща, прошептала Мишата, — совсем рядом. Завязывайте глаза. И себе тоже.

Слепые, они двинулись снова.

Коридорчик за коридорчиком цель приближалась. Они оказались в комнатке с запертой дверью. Это был тупик, путь закончился. Сокровище лежало где-то рядом, в нескольких шагах. Его близость взволновала Мишату почти до удушья. Но она была как никогда замедленна.

С тяжело колотившимся сердцем она выжидала минуту, прежде чем сделать последний шаг. Руки ее, дрожа, трогали воздух.