Горожане солнца

— Уходите, — спокойно сказал Директор. — Уходите, Анна Вадимовна. Я настоял на вашем присутствии, но теперь прошу вас уйти. Я признаю свою ошибку. Не надо было брать вас с собой. Наш отряд на краю гибели. Вы, служители Часов, губите все, к чему прикасаетесь.

Голос Зауча прозвучал будто со старой исцарапанной пластинки:

— Вы не посмеете тронуть детей.

— Никто не посмеет тронуть детей, — заверил Директор. — Мы, с одной стороны, и вы, с другой, находились тут, чтобы сберечь детей. Но в результате чуть не погибло все. Покиньте нас. Пожалуйста, покиньте нас поскорее. Ведь тогда ты останешься? — прямо спросил он у Фары.

Фара, отдуваясь, съехала спиной по броне в сугроб.

— Придурки, — хрипло сказала она.

Все вокруг сразу разжалось, обвисло, ослабло. Все шевельнулись и задрожали, и те, кто задержал дыхание, вспомнили об этом и сделали выдох. Мишата тоже. Тяжелая правая рука ее опустилась теперь до земли.

— Я заберу внучку, — сказала Зауч.

Директор пожал плечами.

— Она решает.

— Я, может, тогда останусь, — вяло сказала Фара.

— Хорошо, — продолжила ровно Зауч, — хорошо. Но я говорю не с тобой. Я пытаюсь говорить с Михаилом Афанасьевичем, пытаюсь воззвать к остаткам его здравого смысла. Я со своей стороны обещаю: если вы позволите мне увести детей, я позволю вам совершать все остальное и не обращусь в органы правопорядка; в противном случае я сделаю это немедленно, и ваша затея сорвется наверняка.

— Я знаю, — печально произнес Директор. — Я знаю, что, отпуская вас, обрекаю отряд на вероятную гибель. Единственное, может быть, остановит вас. Подумайте: кара часовщиков обрушится на всех, на всех без разбору. Выдав нас, вы, по сути, обрекаете свою внучку и свою ученицу на уничтожение.

— Перестаньте, — ядовито засмеялась Зауч, — не прикрывайтесь детьми! Вам за все придется ответить, а детям никто, разумеется, вреда не причинит.

Но внезапно маленький злобный кукиш выскочил сбоку.

— И не мечтай об этом! — звонко крикнула Фара. — Если твои поганые часовщики сунутся к нам, если они тронут хоть кого-то из моих друзей, я в них первая вцеплюсь, понятно? Им только и останется, что меня придавить, я уж о том позабочусь! Позабочусь, чтобы мне первой шею свернули — тебе назло!

Она приплясывала, рассекала воздух ножом, ее замерзшие волосы тряслись и стучали, как костяной бубен. Зауч отшатнулась. Сзади Фары взвивался и вертелся карлик, заходясь в танце, Богдыханов подпрыгивал, а Техник сверху кричал воинственные стихи.

— Боже, боже, — бормотала Зауч, трясущимися руками застегивая сумку, пятясь, спотыкаясь, увязая, разворачиваясь, уходя.

А они остались стоять в слабеньком круге лампы, подвешенной к вершине трапа.

Ветер выл и раскачивал свет, и на лицах двигались тени.

Все по-прежнему стояли так, как расположились по требованию надвигающейся катастрофы: Мишата, Фара и Господин рядом с лестницей, вплотную к паровозу, остальные полукольцом вокруг, и Горбынeк, единственный на полпути через границу, отделяющую середину от круга. Но страшный смысл уже испарился из расстановки фигур, она сохранялась просто как пустая скорлупа прошлого, а потом и вовсе раскрошилась и смешалась навеки, когда Директор приказал всем подниматься.

В кабине они набились тесно-претесно, и последний затворил дверь. Директор раскрыл чемоданы. Там лежали костюмы.

— Ну, пора, значит. Оденемся, что ль? — обведя всех каким-то испуганным взглядом, сказал Техник. Он первый шагнул и выбрал себе костюм Волка.

Карлик оделся в костюм Домового.

Возничий оделся в костюм Солдата.

Богдыханов оделся в костюм Трубочиста.

Господин оделся в костюм Медведя.

Фара оделась в костюм Сороки.

Мишата оделась в костюм Снегурочки.

Директор — в Деда Мороза.

Сигнальщики-языки стояли вдоль всех путей, и красные лампы отражались в новеньких рельсах. Превозмогая вьюгу, Директор вылез на крышу поезда. Остальные, кто, кряхтя, через люк, кто по трапу, вылезли следом. Было скользко и тесно, стояли на льду, придерживались друг за друга. Директор поджег бенгальскую свечу, серебряной мишурой прикрепленную к посоху, и, воздев, закричал:

— Собирайтесь все! Собирайтесь, соратники наши! На прощание, на напутствие! Подходите! Подходите!

Языки, вразнобой покачивая лампами, обступали трап.

— Жители недр! — гремел Директор. — Дети сумрачного государства! Вот уже сотни лет, как подземелья оцепенели в ужасе! Мощь часовщиков казалась нам неодолимой! Попытки наши сбросить убийственный гнет кончались трагедией! Отчаяние пригвоздило нас своим бессмысленным взором! Поднявшись в полный рост! Срываем вековые оковы! Рельсы лежат, и котлы кипят! И не чахнуть нам больше в плену бесчувствия и магнетизма! Часы отсчитывают последние минуты своего хода! Граждане подземелий! Готовьтесь! Близок миг падения времени! Сила Часов в эту ночь будет сокрушена! Волшебные фонари уже зажигаются! Ящики столов выдвигаются!! Ключи повернуты, шнурки развязаны, и пуговицы отрываются, не расстегнувшись!!!