Гортензия

39 Гортензия

Все меня раздражало: официантки, которые сражались за столики, где заприметили клиентов, оставляющих большие чаевые (у девиц есть опыт, они редко ошибаются), парочки с горластой ребятней, что ни минуты не может усидеть на месте, Максим за стойкой, бросавший на меня убийственные взгляды каждый раз, когда я брала в руки свой «Самсунг». До сих пор не было ответа на мои эсэмэски и голосовые сообщения, адресованные отцу. Меня приводило в бешенство его молчание – обычно он отвечал сразу. Я начала беспокоиться по-настоящему и уже не пыталась скрыть в новых сообщениях своей тревоги. В то же время я находила себя смешной и от этого нервничала еще больше, представляя, как он будет забавляться, когда все это обнаружит. Я просила его заехать за мной после смены, называла себя последней идиоткой, говорила, что люблю его и как мне не терпелось поскорее увидеть его и услышать. «Отведи меня куда-нибудь выпить после работы и можешь издеваться надо мной сколько угодно!»

Это было последнее оставленное мной голосовое сообщение. Двадцатое за сегодняшний день, а может, двадцать первое, не знаю – я сбилась со счета.

Минут через пятнадцать я снова положила поднос на стойку и достала сотовый.

– Что ты опять возишься с телефоном! – не утерпел Максим.

– Вожусь? Да я звоню, не видишь, что ли…

– Платят тебе не за звонки, клиенты уже заждались. – Как ни странно, он не заорал по своему обыкновению, а произнес эти слова почти любезным тоном. – Да что с тобой происходит, Эмманюэль? Ты словно не в себе, есть проблема?

– Ничего не происходит. Мне просто нужно срочно кое с кем связаться. Напоминаю, что работать сегодня я не собиралась, а пришла, только чтобы тебя выручить, согласись.

– Ладно, валяй. Но не забывай о клиентах, им нет дела до твоих заморочек.

– Не волнуйся.

Снова прижав к уху мобильник, я услышала запись с голосом отца, потом ее прервал незнакомый голос, сообщив, что голосовая почта абонента переполнена.

Я с трудом сдерживала слезы.

– Скажи, Эмманюэль, – вновь принялся за свое Максим через пару минут, – что привело тебя в такое состояние? Может, я могу чем-нибудь помочь?

Не ответив, я вернулась с подносом в зал, услышав, как он пробормотал:

– Надо же, такая взрослая дылда и ударилась в панику из-за того, что не может дозвониться до папаши!

Одна из клиенток окликнула меня с террасы:

– Эй, мадемуазель, я жду графин с водой уже четверть часа, ты про меня забыла?

Да что она себе позволяет, хамка, еще и тыкает, подумаешь, вырядилась в дорогущие джинсы и лабутены! Клиентка мне была знакома, эта зануда из зануд, и притом считавшая себя неотразимой. Регулярно являлась сюда со своим парнем, и платили они строго по очереди – идеальная современная парочка, видите ли! Из девиц, которых я и в обычном-то состоянии не выношу, а уж тем более теперь… Короче, я еле сдержалась, чтобы не высказать ей, куда она может засунуть себе этот графин…

На кухне я дала волю слезам. Похоже, я дошла до предела. Больше я не могла оставаться здесь ни минуты. Я побросала все одним махом – поднос, блокнот для заказов, но тут вошел Максим и спросил, что это я делаю.

– Сматываю удочки.

– Шутишь? Ты не можешь уйти прямо посреди смены! – Он почти умолял: – Не поступай так со мной, Эмманюэль!

Оказавшись на улице, я вновь набрала номер отца. После шестого звонка включился автоответчик: «В данный момент Антуан Дюран…», затем голос отца оборвался, и мне сообщили: «Голосовая почта абонента переполнена, оставьте сообщение позднее…» В бешенстве я написала новую эсэмэску и, пока шла, не сводила глаз с экрана. Но и эта, как и все остальные, осталась без ответа.

Мне пришлось опереться рукой на одну из припаркованных машин, чтобы отдышаться. Внезапно небо над моей головой потемнело, и крупные капли забарабанили по раскаленному шоссе, от чего вверх тут же взмыл пар. Это было очень красиво. Максим оказался прав, вот тебе и гроза, и я злобно усмехнулась при мысли о девице в лабутенах: ты, кажется, умирала от жажды? Теперь открывай рот и пей сколько хочешь, причем на халяву!

Слезы полились из глаз сами собой, больше я их не сдерживала и не пыталась укрыться от неумолимо надвигавшейся грозы. В одно мгновение я промокла до нитки, но мне было все равно, я думала только об отце. А если с ним что-нибудь случилось? Что тогда будет со мной?

По тротуарам бежали люди, все они куда-то спешили: одни надеялись поскорее добраться домой, другие – до ближайшего магазина.

На углу улицы Мучеников я посмотрела на окна Софии. Как и раньше, ставни были закрыты. И тут я заметила ее, в сером плаще, под маленьким черным зонтиком, она пробиралась к своему дому сквозь плотную толпу прохожих.

Когда София уже стояла перед входной дверью, я без колебаний направилась к ней.