Гортензия

Дав волю воображению, мы представляли, что могло скрываться в загадочной комнате, и даже строили планы, как туда попасть. Изабелла предложила подсыпать Софии снотворного в кофе, а потом завладеть ключом. Отец сказал, что нужно изготовить слепок с ключа из пластилина и обшарить квартиру, пока она будет на работе. Мы отлично развлеклись, но, когда пришло время расстаться и отец сажал меня в такси, он строго-настрого запретил мне в дальнейшем встречаться с Софией.

– Но как? Почти каждый вечер она приходит в ресторан! – возразила я.

– Делай вид, что не замечаешь ее, и ни в коем случае не соглашайся на приглашения. Предлог для отказа найти всегда можно. Послушай, вся эта история не к добру, ты только посмотри на себя – на тебя страшно смотреть в последние дни!

Но, разумеется, я не довела до их сведения, что мне показалось, будто я видела Софию в Буа-Коломб и что та за мной следила.

А мне стоило поделиться своими опасениями с отцом, теперь я очень сожалела, что этого не сделала. Отец бы меня поддержал, был бы рядом.

Пока я надевала джинсовую юбку, униформу ресторана, я уже в сотый раз вспоминала об этой комнате, запертой на два оборота ключа, в которую София захлопнула дверь перед моим носом. В последнее мгновение я успела разглядеть детскую кроватку. Неужели это действительно был зловещий мавзолей девочки, которую она потеряла?

Мне нужно непременно все рассказать отцу, даже если он рассердится. Насколько я его знаю, он немедленно пойдет и поговорит с ней, избавив меня от тревожных подозрений.

Он такой, мой отец, – всегда готов встать на мою защиту.

Но почему он все-таки не отвечает на мои вызовы?

38 Гортензия

Выйдя из дома, я вдруг обнаружила у себя идиотский рефлекс: прочесывать взглядом улицу, чтобы убедиться в том, что София не следит за мной из какого-нибудь укромного уголка. Я послала отцу вторую эсэмэску. В первой написала только «С воскресеньем! Целую, Эмма». И прибавила два смайлика – один с сердечками вместо глаз, а другой в черных очках, намекая на роскошное солнце, заливающее мою квартиру-студию.

Второе сообщение я набрала, уже сильно нервничая: «Отсутствие новостей – хорошая новость?» Пока отправляла, успела заметить, что не дописала слово «новость».

На улице – ничего не могла с собой поделать – я поминутно замедляла шаг, оборачивалась, а потом пускалась бежать. Меня не покидало ощущение, что она рядом и постоянно преследует меня. А что, если она отправилась в Буа-Коломб? Разве она не знает теперь, где живет отец?

В метро я почувствовала себя в большей безопасности, и мое поведение показалось мне диким. Ну не дура ли я, выдумала из ничего киношную историю! С презрением к самой себе я низко склонила голову. Какого черта мне продолжать общаться с этой женщиной и доводить себя до подобного состояния? Так мне и надо… Я дала себе клятву, что никогда больше не пойду к ней домой и в следующий раз, когда она явится в ресторан, буду держать дистанцию, следуя совету отца. София не должна обидеться, если я скажу, что стала работать по выходным и больше не могу приходить к ней на завтрак. Если понадобится, сообщу Максиму, что он может на меня рассчитывать по субботам и воскресеньям. Постепенно София от меня отвыкнет, да, так будет правильнее всего.

Я почувствовала себя гораздо лучше, когда выходила из метро на станции «Анвер».

Отец мне все еще не ответил. Но не было и повода для беспокойства – он часто забывал свой мобильник. Вдруг мне вспомнилось, как он говорил, что собирается на днях прогуляться до блошиного рынка. Конечно, туда он и отправился, ведь стоит замечательная погода. Утром он просто не захотел меня будить, вот и не предупредил. Но все равно он у меня еще посмотрит, когда соизволит позвонить! Ему отныне будет запрещено выходить без телефона. А он, как всегда, отшутится:

– Хорошо, согласен! Вот уж не думал, что дочь и дня не может без меня прожить!

И моим ответом будет:

– Ничего не поделаешь, ты мужчина моей жизни.

Мы зальемся хохотом, и он скажет, что приедет за мной после работы.

Третье мое сообщение было кратким: «Позвони, очень волнуюсь».

На улице Трюден мне пришло в голову, что я могла бы позвонить Изабелле, хотя я не люблю прибегать к ее посредничеству, чтобы узнать новости об отце. Она, по крайней мере, с сотовым не расстается. Неожиданно попала на автоответчик отца. Попробовала еще раз – то же самое. Сообщения я решила не оставлять.

Было уже одиннадцать часов тридцать минут, я опаздывала. Ну и пусть, не в интересах Максима сейчас спускать на меня собак. Все-таки это я делала ему одолжение, а не он мне.

И какого дьявола я согласилась сегодня работать… Раздумывая, не повернуть ли мне назад, я все же решила, что работа меня отвлечет.