Гортензия

Когда я приблизилась к дому Софии и посмотрела на окна четвертого этажа, то увидела, что ставни закрыты. Я представила, как она рыщет в полутьме по своей унылой квартире, безжизненной, как могила. Бедняга, подумала я, что у нее за жизнь – сущий кошмар. Заметив, что из дома Софии вышел молодой человек, я ускорила шаг. Он придержал дверь, кого-то дожидаясь, потом зажег сигарету. Вслед за ним вышла девушка, и я как раз успела юркнуть в дверь, прежде чем она захлопнулась. Что это на меня нашло? Скажу честно – сама не знаю! Очутившись в полумраке коридора, я включила свет на ощупь, но не решилась подняться на четвертый этаж. Во-первых, я не хотела ее видеть, а во-вторых, я уже здорово опаздывала. Поневоле взгляд мой задержался на дюжине почтовых ящиков, располагавшихся возле стены слева. Я постаралась разобрать написанные на них имена и фамилии. Нашлись тут и Фавье, и Трамоны, и Азары, везде либо имена, либо инициалы. Или просто «г-н и г-жа Франк-Бюжо», но нигде ничего похожего на «София» или хотя бы просто «С.» Почему до сегодняшнего дня я не замечала надписей на ящиках?

В дальнем конце коридора вдруг открылась дверь и появился мужчина лет пятидесяти, который, очевидно, поднялся из подвала. Я поневоле вздрогнула, словно меня захватили на месте преступления. Он спросил меня инквизиторским тоном:

– Ищете кого-нибудь?

Похлопав по сумке, я ответила:

– Да, ищу госпожу Софию, у меня для нее письмо.

Мужчина нахмурился:

– Госпожу Софию? Мне это ни о чем не говорит.

– Жаль, но мне известно только имя, хотя… наверное, я ошиблась домом.

– Это сорок два-бис, а вам какой нужен?

– Простите, я действительно перепутала.

– Бывает.

Очевидно, он ждал, когда я выйду. Я направилась к двери, всеми силами пытаясь справиться с волнением. Так, значит, она скрывала свои имя и фамилию? Перед тем как нажать кнопку двери, я, обернувшись к мужчине, сделала последнюю попытку:

– Эта дама живет на четвертом этаже, в квартире справа.

– Скорее всего, вы ошибаетесь.

Что мне было терять? Я принялась настаивать:

– В квартире справа на четвертом этаже никто не живет?

– Справа на четвертом живет мадам Делаланд, мадемуазель. Как, кстати, ваше имя?

Не ответив, я довольно фальшиво воскликнула:

– Да, конечно же! София Делаланд!

Я готовилась к тому, что он назовет сейчас другое имя, но он этого не сделал, а молча загородил собой лифт, давая понять, что мне не стоило подниматься. Потом произнес строгим голосом:

– Лучше вам отсюда уйти. Дайте мне письмо, я сам подсуну его под дверь квартиры госпожи Делаланд.

Неужели он собирается вызвать полицию, этот хам? Больше взбешенная, чем удивленная, я открыла дверь и выскользнула наружу. Пока дверь закрывалась, я услышала себе в спину:

– Так где же ваше письмо, мадемуазель?

Снова я умудрилась влипнуть в историю! К счастью, зазвонил мобильник: наконец-то отец решил мне позвонить! Я принялась копаться в сумке и нашла телефон лишь после пятого сигнала. Впопыхах я не обратила внимания на имя звонившего – им оказался Максим.

– Где ты застряла?

– Иду уже, через пять минут буду.

– Не вздумай меня кинуть, Эмманюэль! Народу пропасть, чтоб одна нога здесь, другая там!

– Да иду, говорю, я на улице Мучеников!

– Давай!

Отключившись, я вновь позвонила отцу. Голосовая почта запустилась, когда я уже подходила к ресторану. На самом деле, зал был набит битком. С трудом я протиснулась между стоявшими у входа клиентами и их чадами.

Максим, увидев меня, прокричал:

– Возьмись за террасу! С этим чертовым солнцем они все ринулись туда. И убери подальше телефон.

Только сейчас я заметила, что к моему уху до сих пор приклеен мобильник, и ответила на одном дыхании первое, что пришло в голову:

– Ну и жарища!

– Правда, но пусть лучше так, лишь бы не гроза. Терраса ломится от посетителей, и дождь нам ни к чему.

Для Максима ничего не существует, кроме бизнеса. От беспокойства я уже не находила себе места.

Поневоле включившись в работу, я сейчас хотела быть совсем в другом месте, а не терять напрасно время, обслуживая этих кретинов.