Горы дышат огнем

...Я, кажется, уже упоминал о Геце Полицейском? Откуда взялось это прозвище? Старый коммунист, секретарь партийной организации в Байлове, ятак, однако властям не было это известно, и его мобилизовали в полицию. Он решил: путь один — в горы. Однако Лазар, Митре и Владо сказали ему: «Станешь полицейским! Надо!» Страшный риск — передавать тайные приказы, планы и каждую секунду притворяться, а ведь он — простой крестьянин, в школе разведчиков не учился. А позор? Каждый в него плевал: «Иуда!» Но Геца мужественно идет этим трудным путем в своей жизни. Путь ведет к полицейскому участку в Саранцах. Геца становится в нем партизаном. Долго продолжается его тайная война: он передает в отряд сведения, приносит инструкции, касающиеся преследования партизан, вводит в заблуждение врагов, спасает товарищей... Однако его самого никто не мог спасти. Сорок дней его мучают, сорок дней он молчит. Со связанными руками — представляете! — он сумел обезоружить полицейского, который его конвоировал, но бежать не успел. Теперь Георгий Панков — Геца лежит высоко на Гылыбце в братской могиле.

...Однажды в отряд пришел солдат с винтовкой и патронами: бежал из казармы. Значит, еще один человек услыхал наш голос? Однако существует великое слово — бдительность. Солдат утверждал, что ликвидировал трех фашистов. Оказалось же, что солдат убил учительницу, которую пытался изнасиловать, и, чтобы не было свидетелей, еще двоих учителей. Полиция с удовольствием трубила, что преступник — у партизан. Радость ее длилась недолго. Партизанские листовки рассказали правду: «Убиты невинные люди. Мы осудили его на смерть и расстреляли... Смерть фашизму. Свобода народу!..»

Как верить в человека?

...К бойчоогняновцам в феврале пришел в лес неизвестный молодой человек, солдат. Сказал, что родом из Желявы, типографский рабочий, дезертировал из царской армии. Выбился из сил, пока добрался до партизан. Он ликовал. Однако не провокатор ли он? Или отставший от части каратель? Или... черт знает кем он может быть еще?.. Его принимают, но внимательно наблюдают за ним.

Чавдарец Симо (Стоян из Желявы) стал настоящим партизаном. И погиб как партизан. После злосчастного сражения в Брусенском Черном Доле в июне 1944 года полиция закопала его живым вместе с восемнадцатью товарищами. Живым! Люди видели высунувшуюся из братской могилы руку. Кулак Симо, поднявшийся из-под рыхлой земли, долго тревожил сознание людей. Ужасна и символична была эта картина!..

Как не верить в человека?..

В «Хронике одной победы, 1939—1945» Георгия Георгиева (я буду называть ее просто «Хроникой») говорится об операции, проведенной в то время в Белопопцах, о том, как была прервана телефонная и телеграфная связь между Саранцами и Пирдопом. Полицейские документы отмечали и другие наши действия, некоторые из них мы даже забыли. Однако ни в какой «Хронике» нельзя записать многочисленные перестрелки, засады, неожиданные встречи, где всегда мог погибнуть любой из нас.

Важными целями партизанского движения было разрушение основ фашистского государства, предотвращение отправки болгарских войск на Восточный фронт, осуществление экономического саботажа, борьба за овладение народными массами. Конечная цель: разгром фашизма — народная власть.

Гитлер, естественно, стремился к противоположному — уничтожить болгарское партизанское движение. Вот факты: «Бекерле предъявил ультиматум: если не будет наведен порядок, он оккупирует всю страну» («Бюллетень» партийной организации Софии, номер 3). И подтверждение в «Хронике»: «8 февраля регенты письменно уведомляют Гитлера, что принимают его предложение от 1 февраля о полном подчинении болгарской армии германскому командованию в его лице».

Зимой мы оказались в тяжелейших условиях осады, однако вырвались из нее. Живые. Значит, победившие. Знаю, мы были очень далеки от победы, но приближали ее продолжительными, иногда безмолвными и всегда истощавшими силы фашистов боями. Это было уже настоящее вооруженное восстание, пусть пока и не объявленное, как Апрельское или Сентябрьское, колокольным звоном в определенный час. «Теперешнее восстание и его осуществление носят особый характер. Оно не может быть подготовлено по образцу обыкновенных восстаний. Некоторые ждут сигнала. Но ждать нельзя... И какой сигнал может быть лучше тех первых костров восстания, которые пылают, охватив все Балканы, Среднегорье, Трынский край и Северную Болгарию?» («Бюллетень», номер 3).

Однако я могу быть и пристрастным. Давайте послушаем наших врагов. Наконец-то и я выступлю в роли режиссера. Я только соберу их для вас. Вот они вместе, но не знают об этом и не слышат друг друга, так что не могут договориться о своих показаниях. Это настоящая драма. Трагедия. И комедия.

Итак, поднять занавес! Свет! Начинаем!

Дочо Христов. Не раз я уже заявлял, что болгарская звезда будет сиять и бог не отвернулся от нашего народа, вопреки малодушию некоторых людей... Мы скоро будем праздновать победу, но для этого нужно твердо и непоколебимо верить в нее. (Речь в Габрово, 5 февраля 1944 года.)