Горы дышат огнем

Наверняка она несколько месяцев учила этих рабочих тому, как написать статьи. Летом мы совершали экскурсии на Витошу — студенты, рабочие, учащиеся. До начала общих игр Лиляна собирала своих активистов из РМС[7] где-нибудь в густом орешнике или на поляне. Она легко поддерживала разговор с рабочими, но при этом не пыталась подстроиться под их речь, а говорила, как всегда, правильно, как образованный человек. Если кто и чувствовал себя совершенно как дома среди рабочих, так это Лиляна, благодаря своему опыту и присущему ей умению легко сходиться с людьми.

Большое дело, когда работаешь не по предписанию, а по велению сердца. Одна студентка изо всех сил старалась разговаривать с рабочими просто, по-свойски, но получалось у нее это очень плохо, а во время игр она сознательно проявляла такую восторженность, что настроение у всех портилось.

Деловая, собранная, самоотверженная в работе, Лиляна умела быть и непосредственной. Она могла от души радоваться и веселиться.

Гуляния на Витоше (какие далекие, мирные времена!) ожили в моем сердце в дни подполья... Мы идем с Лиляной по тревожному городу, а я вижу ее на «Старческих полянах». Наклонясь немного в сторону, чтобы не потерять равновесия, и размахивая руками, она вся ушла в игру «третий лишний». Голову откинула назад, обняла за плечи Златку и Петра, весело прыгает, движением головы отбрасывая непослушные волосы. Вот запыхалась, запела «Поспорили как-то девушка и парень». Потом ложится на теплую траву, жадно вдыхает ее аромат, будто пьянеет от солнечного простора.

Такой она и осталась в моей памяти навсегда — на Витоше, среди цветов, стройная и гибкая, с коротко подстриженными каштановыми волосами на пробор, раскрасневшаяся от усталости (вообще-то лицо у нее было нежно-белое и слегка ассиметричное, что придавало ей особую прелесть). Светлые глаза Лиляны (такие лучистые!) делали ее удивительно красивой. А как она смеялась — щедро, от всей души, до упаду, до слез!

Июльский вечер был теплым, но холод уже спускался с Витоши, охватывая широкий бульвар Константин Величков.

— Известно ли что-нибудь о новых провалах?

Нет, у Лиляны никогда не было ласковых глаз. Никогда она не смеялась до упаду. Муку и гнев — вот что олицетворяет она теперь. Хладнокровно, не испытывая ни малейшей жалости, она задушила бы этого всемогущего, опасного Гешева, погубившего стольких наших людей.

— Больше арестов нет. Но тот лопоухий выдал многих.

В результате провала было арестовано сорок четыре человека: члены РМС из центрального района, студенты-химики, сотрудники ЦК РМС. Сейчас речь шла об арестованных в центральном районе.

— Мы себе гуляем, а их там избивают до полусмерти. Мне больно за каждого, будто бьют меня. А им-то каково?.. Как раз в это время начинают свое дело кровопийцы. — Лиляна каким-то подсознательным движением приподнимает руку и смотрит на часы. Другая рука выскальзывает из моей. В этот момент мне показалось, что Лиляна ушла куда-то далеко, и меня охватила дрожь. — А тот мерзавец, размозжить бы ему голову!

Чувство вины перед теми, кого мучили в полиции, испытывали все оставшиеся на свободе. Мы знали, что арестованные тоже переживают чувство вины за то, что позволили схватить себя, но это нас не утешало. Аресты были произведены внезапно, за одну ночь. Лиляна, узнав об этом, не сомкнула глаз до тех пор, пока не сделала все возможное, чтобы спасти уцелевших ремсистов[8]. Слова утешения здесь были ни к чему. Чувство вины у Лиляны шло от сердца, а не от разума, который может отрицать подобные чувства, но не способен их подавить.

А сколько раз сама Лиляна была на краю гибели!..