Gosick: Red

Девушка, пересёкшая Тихий Океан от края до края, прибыла в Америку первый раз за всю жизнь. Здешние понятие красоты с европейским заметно разнилось, и, дабы поспеть за красавицами Нью-Йорка, Викторика, даже прибывая в домашней обители, не смывала марафет, и без того обладая обворожительной, если не демонической внешностью. В воздухе приятно пахло пудрой.

Длинные пряди Викторики окутывают всё кругом, добираясь и до радио, и до книг. Наверное… именно так будут выглядеть андроиды будущего. Несмотря на молодость, по голосу её не трудно перепутать со старухой.

— Ах… Кудзё? — сегодня Викторика прибывала не в самом удачном расположении духа.

Кадзуя в ответ улыбнулся.

— Здравствуй, Викторика.

— Ох, ё…

— Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало!

— Пш… — Фыркнула, как змея, Викторика, покачиваясь на стуле. — Надо полагать, ты снова занялся бандитскими разборками, вернее статьёй о них? Не лёгкая же у тебя с Ником намечается работа. Заниматься отбросами общества, чтобы просто-напросто оплатить аренду и купить еды, в конце концов.^* Хах-ха…

— Зачем ты такое говоришь, Викторика? Я не настолько помешан на работе. — Нашёл, чем возразить Кадзуя, попутно вырубая третий радиоприёмник. — Буду честен, такими делами должно заниматься твоё детективное агентство, но не наша газета. Я подумывал остаться с Ником на обед и… — И вдруг Кадзую будто молния ударила. — Постой, откуда ты узнала, что мы занимаемся мафией?

— Легче лёгкого. — Отрезала Викторика безучастно насупившись. Вместо того, чтобы раскурить любимую позолоченную трубку в форме ящерицы, она просто прикладывала её к губам и время от времени посасывала. — Источник мудрости вывел меня на верный путь.

— Ну раз он самый…

— Кудзё! Вот скажи, когда ты последний раз наведывался в Итальянский квартал не по рабочим делам? На лице же всё написано, на унылом и серьёзном лице. А Маленькая Италия она, знаешь, другая. Не подливай ложку дёгтя в бочку мёда.^* Эти кексы, что ты принёс, они оттуда? Взгляни на них, а потом на себя и сравни, кто выглядит ярче и привлекательнее. Я уже не говорю о пятнах на брюках, которые ты, между прочим, в этом смысле бездарь, простирываешь пять раз на дню, а с твоей работой когда-нибудь я перепутаю их с кровью. Кудзё! Не слишком ли ты хилый для такой работы?

— Пятна?!.. Точно! Я и забыл! Если не почистить их сейчас, к вечеру уже бесполезно. У меня ведь всего две пары на выход! Ты гений, Викторика!

— Господи, кому я говорю…

Кадзуя был не из медлительных. Викторике оставалось лишь замолкнуть, понурив холодный взгляд в омрачении. Друг её склонил голову и подмигнул.

— Хотел порадовать тебя гостинцем, обзавёлся выпечной на любой вкус. Этакое внезапное приложение к нашему труду. Лимонный кекс, моккачино, ваниль. Был ещё фисташковый, но, признаюсь, выглядел он на любителя.

— Так неси их все сюда!

— Угу, ноги в землю и пошёл. Тебе самой расхаживаться нужно. — Но Кадзуя понимал, его слова ни к чему не приведут, покорно наклонившись он отдал Викторике сумку.

Комнату разразило попеременное с разговором чавканье. «Снова балуется», –

решил Кадзуя, держа наготове носовой платок. Викторика безустанно пожинала кексы, и число тех неумолимо стремилось к нулю.

— Впредь земля делиться на два мира. — Обратилась к Кадзуе Викторика, доедая последнюю сладость.

— Что ты там говоришь? — Отозвался он с кухни, доставая бирюзовый чайный сервиз.

— Есть мир дня, есть мир ночи. Но за каждым стоит политика, деньги, классы, сообщества. Мафия на них и зиждиться.

— Будешь чаю?

— Благодарю. Ай… горячеватый. — Викторика малость с опаской коснулась чашки. — Так о чём это я? Есть мир старой эмиграции и мир новой эмиграции, ветром войны принесённый. Противоречий им не избежать.

— Я наверняка сам пожалею о сказанном, но… Неужто ли все не угомонятся ещё долго?

— Долго. Наука, называемая историей, простирается дальше китайской Хуанхэ, дальше индийского Ганга. Безусловно, и той реки, которую ты пересекаешь изо дня в день на пути ко мне. — Сделав глоток, довольная Викторика успокоилась и покраснела. В глазах её забегали искорки, словно отсветы болотной глади.

— Мне бы в офис вернуться…

— Я не договорила. Молчи и слушай.

— Прости, от твоего настроения мой график не зависит.

— Ты же пообедать собирался!

— Затянулся обед. Викторика, ты не маленькое дитя, соберись. Я погляжу, в компании трёх кавалеров на радио тебе куда интереснее жить.

Камин потрескивал, не впуская уличный холод. Кадзуя смерился с тем, что Викторика его не отпустит.

— Послушай! Просторы, открывающиеся нам, не за пару дней отстроили. Всё началось с пуритан, иноверцев, ищущих спасения.

— И?

— Как итог двух мировых войн, континент наводнили «синие воротнички»,^* живущие без дисциплины и строгих порядков. Ирландцы, евреи, русские, итальянцы, подобные Нику. Заметь, от родной культуры они не отказались, а решили продавить Нью-Йорк под свои ценности. Бруклин держит еврейская диаспора.

— Угу, вроде бы два района одного города, Маленькая Италия и Бруклин, но настолько разные…

— Тебя не учили слушать молча?

— Прошу прощения…