Господин Фицек

— Ну что ж, катайся, — равнодушно сказала жена, штопая чулок.

— Что значит «ну что ж»? — вскричал г-н Фицек. — И ты будешь сидеть в экипаже. Натянешь белые перчатки, наденешь шляпу с перьями на голову. И прохожие будут спрашивать: «Кто это такие?» И им ответят: «Фицек. Знаете, отец депутата…» Ну, видишь? И я тебе скажу, Берта: если Мартон когда-нибудь будет депутатом и не станет вести себя как следует, морду набью ему. Набью!.. Потому что я — его отец. И ребенок счастлив только до тех пор, пока отец бьет его.

Так разговаривали Фицеки, пока г-н Фицек принимал ножную ванну. Он как раз вытирал свою плоскую стопу, когда вошел старший дворник с незнакомой пожилой женщиной.

— Можно? — спросил дворник уже в мастерской.

— Можно, — ответил Фицек, быстро натянув башмаки на резинке. — Что прикажете?

— Ничего, господин Фицек, мы только осматриваем мастерскую.

— Зачем? — спросил мастер, заподозрив что-то недоброе.

— Просто так.

Незнакомая пожилая женщина уже направилась к выходу; г-н Фицек пошел за ней, спрашивая:

— Скажите, а для чего вам смотреть мою мастерскую?

Но пожилая женщина ответила только:

— Мне интересно.

Господин Фицек побежал к домохозяину, который без обиняков заявил ему, что действительно эта женщина хочет занять мастерскую, чтобы открыть табачную лавку, и если помещение ей подойдет, то она заплатит триста пятьдесят форинтов.

— Но, господин Фрид, подумайте о моих детях! — умолял г-н Фицек.

— Я ни о чем не думаю, — ответил домохозяин, — если речь идет о квартирной плате. Хорошо бы я выглядел, если бы думал обо всем!

— Берта! — крикнул Фицек испуганным голосом, вернувшись к себе. — Берта! Эта старая шлюха, которая была здесь, сняла помещение ж на пятьдесят форинтов дала больше, чем я. Что с нами будет? Чтоб у нее руки отсохли! Чтоб…

Через неделю Фицек узнал, что фамилия пожилой женщины Кочиш, она вдова, у нее две дочери и сын, и теперь они хлопочут о разрешении на табачную лавку. Г-н Фицек пошел к женщине на квартиру, но та и слышать не хотела о том, чтобы отказаться от помещения.

— Я, господин Фицек, вдова, и мне надо как-то прожить.

— Ищите помещение где-нибудь в другом месте, у меня пятеро детей.

— Я уже искала. Но все улицы полны лавками. По закону от одной табачной лавки до другой должно быть расстояние в сто пятьдесят метров.

Господин Фицек в тот же день стал вымерять сантиметром расстояние от своей мастерской до ближайшей табачной лавки. Оказалось всего сто тридцать пять метров. Он пошел к лавочнику, и они вместе написали заявление в министерство финансов. В заявлении было все: десять детей (из них пятеро Фицека, пятеро лавочника), сто тридцать пять метров, невозможность прожить и т. д. Они ждали ответа. Ответ запаздывал. Женщина послала свою красивую восемнадцатилетнюю дочь с заявлением, и та ускорила решение. Видимо, в министерстве финансов какой-нибудь руководитель, отдела, уважающий прекрасный пол, гуманно присчитал к ста тридцати пяти метрам расстояния и восемнадцать лет девушки, таким образом, вышло уже сто пятьдесят три метра, на три метра больше, чем предписано законом.

Работа и заказчики, будто почувствовав, что сапожная мастерская закрывается, все убывали. А г-н Фицек по воскресеньям работал официантом в «Зеленом охотнике». В будни он трудился дома и проклинал свою специальность.

Худой, плохо одетый человек — на вид ему было около пятидесяти лет — вошел в дверь мастерской.

— Добрый день, господин Фицек! — сказал он.

От него так и разило сивухой.

— Добрый день. Что вам угодно?

— Ну, я только пришел сказать вам, — человек икнул, — что вы были правы. Иду по улице и сам себе не верю. Вижу: «Ференц Фицек, сапожный мастер». Господин мастер, вы были правы! Не должен я был бросать свою специальность, которую изучал четыре драгоценных года. Теперь я был бы уже самостоятельным сапожником. Но, господин Фицек, я вернулся, пришел…

Фицек думал, что либо домовладелец, либо вдова Кочиш подослали кого-нибудь, чтобы издеваться над ним. Он покраснел и тряхнул вошедшего, схватив его за ворот рубашки.

— Послушайте! — крикнул Фицек. — Уйдите вы отсюда, самогонный котел! Можете водить за нос свою бабушку, но не меня!

Пьяный икнул и заговорил:

— Так вы не помните меня, господин Фицек? Сабо, дядя Сабо. Еще в Геделе, господин Фицек.

При этих словах гнев г-на Фицека улегся. Он смотрел на старика Сабо и вспоминал.

— Так это вы?! Не узнал вас, — сказал он холодно. — Что вам нужно?

— Я ушел с завода… десять лет работал, теперь меня вытурили: слаб стал… Господин мастер, вы были правы: нельзя было оставлять профессию…

11

Мартон, задыхаясь, бежал по улице — скорей, скорей домой! Он сразу скажет дома, что случилось в школе. Утром он даже и подумать не мог о том, что его ждало сегодня… Какое счастье! Консерватория…

Дело было в том, что после урока пения учитель позвал его и спросил:

— Хочешь учиться в консерватории?

Мартон не знал, что такое консерватория, поэтому, покраснев, молчал.

— Знаешь, что такое консерватория? — спросил учитель.

— Нет, господин учитель.

— Музыкальная школа…