Господин, которого убили дважды

— Следов борьбы нет. Надо отправить тело на экспертизу. Сдается мне, что и он был отравлен, — закончив осматривать место преступления, заявил Андрей Петрович.

— Кому мог помешать Павел Александрович? — с недоумением спросил урядник Филимонов.

— Много кому, мой дорогой Фёдор Иванович, много кому. Неужели вы забыли о вчерашней ссоре? Теперь же займитесь, пожалуйста, формальностями, связанными с экспертизой, а после этого я предлагаю приступить к допросу подозреваемых.

Спустя несколько минут полицейские уже сидели в комнате Якунина.

— Андрей Петрович, в этом доме решительно что-то не так, — сказал Алексей, нервно постукивая пальцами по столу.

— Осмелюсь напомнить, Алексей Николаевич, что в этом доме убили двоих человек. Разумеется, тут что-то не так.

— Нет, я вовсе не про это! Дело в том, что… — часы пробили полдень, и Якунин замолчал. — Вы слышите это? Опять! Каждый раз, когда бьют эти проклятые часы, мне становится дурно! Раньше они решительно били по-другому.

Прокашлявшись, в разговор вмешался Фёдор Иванович:

— Я бы рекомендовал вам не замечать подобные мелочи либо обратиться к часовщику.

— Мой дорогой Фёдор Иванович, сдаётся мне, что тут дело в чём-то другом, — на лице Андрея Петровича читалось оживление и, вместе с тем, задумчивость. — Алексей Николаевич, вы не будете возражать, если я осмотрю эти часы?

— Буду крайне рад, если смогу хоть немного отдохнуть от их проклятого тиканья.

Следующие минуты тянулись невероятно долго: мужчины копались в замке больших деревянных часов с маятником, стараясь открыть коробку. Но вот что-то щелкнуло, и спустя несколько секунд в руке пристава оказался пистолет.

— Что это? Откуда? — шокировано спросил Якунин.

— Пистолет, Алексей Николаевич, пистолет. Ваши часы неспроста так странно били — в часовом шкафу лежал этот чудесный трёхлинейный наган, из которого, судя по пуле, и застрелили Дмитрия Сергеевича. Теперь же я хочу поинтересоваться, Алексей Николаевич: что делает у вас в часах орудие убийства?

— Я этого не знаю. Поймите, если бы мне взбрело в голову кого-нибудь застрелить, то я бы использовал его, — Якунин похлопал себя по правому карману.

— Пистолет? Зачем он вам при себе, Алексей Николаевич?

— Привычка, не более того. В конце концов, я офицер.

— Занятные у вас привычки, Алексей Николаевич, очень занятные… Что же, с вашего позволения я оставлю вас и отправлюсь побеседовать с Софьей Константиновной. Будьте осторожны: говорят, что найденное в комнате подозреваемого орудие убийства не сулит ничего доброго.

Выйдя из комнаты, пристав покачал головой и шёпотом обратился к своему помощнику:

— Фёдор Иванович, мне не нравится это дело, ужасно не нравится. Теперь надо быть ещё более осторожными. Нельзя упустить из вида ни одного действия Алексея Николаевича — мы не можем допустить ещё одного убийства.

На другом конце коридора показалась Софья, быстрыми шагами направляющаяся к полицейским.

— Здравствуйте! Андрей Петрович, я искала вас. Мне нужно в город, чтобы забрать траурное платья — на завтра назначены похороны. Могу ли я уехать?

— Мне кажется, лучшим решением будет пригласить портного сюда: теперь траурные платья, к несчастью, потребуются и Марье Александровне с Юлией Михайловной. Уверен, что мастер согласится привезти с собой ваш наряд.

— И правда, я об этом не подумала… В таком случае я пойду к Анне Васильевне, чтобы спросить её разрешения, — с этими словами Софья уже было развернулась, но Андрей Петрович остановил её.

— Прошу вас, постойте, Софья Константиновна, постойте! Я хотел задать вам несколько вопросов. Можем ли мы для этого пройти в вашу комнату?

— В мою комнату? — вдова словно смутилась. — Да, конечно.

Спустя минуту она уже открывала дверь.

— Проходите, — стараясь скрыть раздражение, излишне вежливо сказала Софья. — Прошу, присаживайтесь.

Она встала у трюмо, словно желая что-то загородить спиной. Сафонов, казалось, смотрел сквозь неё.

— Софья Константиновна, вы ведь слышали выстрел, не так ли? — наконец отвлекшись от своего увлекательного занятия, спросил Андрей Петрович. Он сцепил руки в замок и посмотрел на женщину в упор.

— Нет, я… была гроза, он, должно быть, смешался с раскатами грома, — Софья говорила неуверенно, и даже дилетанту стало бы понятно, что она лжёт.

— Вы были в соседней комнате. Поверьте, находясь так близко, невозможно спутать выстрел с чем-либо другим. Я повторю свой вопрос, Софья Константиновна: вы слышали выстрел?

— Нет.

— В таком случае, вы были не у себя, не так ли?

— Я… я… да, я выходила, выходила! И что теперь?

— Теперь? Теперь всё куда проще объяснить. Куда вы выходили?

— Я не могу вам этого сказать.

— Что же, в таком случае я имею полное право вас арестовать по обвинению в убийстве двоих человек, — пристав был спокоен и непроницаем, Софью же била крупная дрожь.

— Нет, стойте! Я выходила… — ей явно трудно было произнести следующие слова, — за ножницами.

— Зачем вам в такой час потребовались ножницы?