Господин, которого убили дважды

— Дмитрий всегда прятал от меня всё острое и очень тщательно за этим следил. Когда мы приехали, и мой покойный супруг был ещё трезв, он приказал горничной не давать мне без его разрешения ничего, чем я могла бы навредить себе. После он выпил, мы повздорили… Вы все равно не поймёте меня или, возможно, сочтете сумасшедшей, но физическая боль очень хорошо помогает справляться с душевной, — она истерически рассмеялась. — Боже мой, ведь если бы я была тогда там, я бы могла помочь Дмитрию, я бы его спасла!..

— Вы правда сделали бы это, или просто так положено говорить? — с лёгкой усмешкой поинтересовался Сафонов. Софья молчала. — Простите. Вы видели кого-нибудь, когда выходили из комнаты? — казалось, что тон Андрея Петровича несколько смягчился.

— Нет!.. — Софья испуганно посмотрела на пристава. Его лицо не выражало ничего, кроме насмешливого спокойствия и недоверия. — Хорошо, да. Я видела покойного Павла Александровича, он стоял у окна и курил. Мне показалось, что он меня не заметил.

— Занятно, Софья Константиновна, очень занятно. Если я всё верно понял, то у вас были и повод, и возможность убить и вашего супруга, и Павла Александровича. К слову, вы знаете, что пятнадцать минут назад я нашёл в часовом шкафу у Алексея Николаевича пистолет, которым убили Дмитрия Сергеевича? Странное стечение обстоятельств, не находите ли?

— Его могли попросту подбросить, когда мы уходили на прогулку.

— Не стоит пытаться оправдаться или оправдать, Софья Константиновна. От ареста вас и Алексея Николаевича отделяет всего одна улика, которую я пока не могу найти. Будьте осторожны.

Когда они вышли из комнаты Софьи, Андрей Петрович шепнул своему помощнику:

— Надо проследить за Софьей Константиновной, Фёдор Иванович. Мне кажется, что мы не знаем о ней чего-то ещё.

— Будет сделано. Чем займёмся дальше, Андрей Петрович?

— Предлагаю побеседовать с семьёй покойного Павла Александровича. У меня есть одно предположение, и я почти уверен, что оно подтвердится.

Пока они шли к комнатам Реутовых, голова пристава кипела. Из размышлений его вырвал голос урядника:

— Андрей Петрович, когда мы арестуем убийцу?

— Когда найдём его, Фёдор Иванович. Что за вопрос?

— Простите, но мне кажется, что тут все очевидно. Алексей Николаевич и Софья Константиновна…

— Мой дорогой Фёдор Иванович, — перебил Сафонов своего помощника, –

если бы всё было так просто, как вы думаете, в моей работе не было бы нужды. Мне кажется, что я нашёл убийцу, однако пока не имею ни единого доказательства против этого человека.

— Кого же вы подозреваете?

— Пока я не готов сказать вам это. Однако, мы уже пришли, — сказал пристав и постучал в дверь. Услышав усталое «войдите», Андрей Петрович сказал своему помощнику:

— Фёдор Иванович, будьте добры, позвольте мне побеседовать с семьёй покойного наедине. Если вас не затруднит, приведите в порядок протоколы.

Филимонов кивнул, и пристав вошёл комнату.

В спальне было душно и темно. Марья смотрела на стену остекленевшем взглядом. Что творилось сейчас в её голове? Страшно представить. Юлия Михайловна, бледная и словно уменьшившаяся, ссохшаяся от горя, лежала на постели, прикрыв глаза.

— Простите, что потревожил ваш покой, — негромко сказал Сафонов.

— Покой? О, о нём я сейчас могу только мечтать. Зачем вы пришли? — устало спросила несчастная мать.

— Я хотел задать вам несколько вопросов. Это поможет найти убийцу как можно быстрее.

— Вам лишь бы вопросы задавать! Когда от слов вы наконец перейдёте к действиям, Андрей Петрович? А если так подумать, то какая разница? Паше это уже не поможет… — по её щекам покатились слёзы.

Тяжело вздохнув, пристав спокойно спросил:

— Вы заметили что-нибудь необычное в поведении вашего сына за некоторое время до его смерти?

— Нет, ничего.

— Маменька, а мне казалось, что… — вмешалась в разговор молчавшая до того Марья.

— Маша, сколько раз тебе говорить: не перебивай, когда взрослые разговаривают! Простите, Андрей Петрович.

— Позвольте, Юлия Михайловна, позвольте: ваша дочь уже взрослая девушка, и я очень хочу узнать, что ей казалось.

— Паша очень легко злится, вернее, злился… вот и в тот вечер он был очень рассержен, после того, как Софья Константиновна дала ему пощечину. Он в целом был очень эмоционален, но в тот вечер это показалось мне странным. Он словно не мог контролировать себя, — Марья прикусила губу, сдерживая слезы, но всхлип все равно вырвался из груди. — Не могу поверить, что он мёртв, просто не могу поверить! Скажите, вы уже нашли убийцу, Андрей Петрович?

— Скорее нас всех перебьют, как котят, пока Андрей Петрович соизволит найти этого мерзавца, — язвительно усмехнулась старшая Реутова.

— Юлия Михайловна, позволите ли вы задать несколько вопросов касательно вашего покойного мужа наедине?

— А какое это имеет отношение к делу?

— Позвольте решать это мне. Я всего лишь хочу уточнить несколько деталей.

— Так и быть. Маша, прошу, оставь нас.

Девушка вышла из комнаты, и пристав негромко спросил:

— Ваш покойный супруг, кажется, был врачом, не так ли?

— Да, абсолютно верно. Паша хотел пойти по его стопам.

— И, если я не ошибаюсь, он застрелился.