Госпожа пустошей

…Когда Стефан сделал все, что хотел, его начало потряхивать от напряжения. В душе стремительно разрасталось гаденькое и невероятно заманчивое желание наказать. Да так, чтобы она умылась кровавыми слезами, кричала от боли, валялась в ногах, моля о том, чтобы он прекратил. Стефан шагнул назад, любуясь собственной работой: теперь бесчувственная вампирша заняла место убитой ей же Росинки. Тонкие руки заломлены за голову и прикручены цепями к плоской крышке древнего саркофага. В белые щиколотки впились ржавые оковы, и ноги оказались раздвинуты совершенно непристойно. Вернее, было бы непристойно, окажись госпожа человеком. Но она являлась нежитью, тварью, которую проклял сам покровитель Теф, а посему…

Да, он нашел тот самый подвал, в котором и сам, похоже, потерял часть себя.

Стефан обошел помещение еще раз. Здесь не было ровным счетом ничего интересного за исключением ржавых цепей по углам да подозрительных потеков на стенах. Он безуспешно пытался унять противную дрожь во всем теле, как будто у него снова был жар.

Ожидание, вот что убивает. Пока госпожа не очнулась, ему не узнать, что же происходит на самом деле.

Он покосился на вампиршу. Лежит. Не шевелится. А что будет, когда очнется и обнаружит себя прикрученной цепями к мраморной плите?

Стефан мотнул головой, с силой провел руками по лицу. Будет ли она умолять о пощаде? Или же встретит смерть, словно старую подругу, что шла в гости да подзадержалась на пару сотен лет?

Белая кожа тускло светилась во мраке. Так и хотелось подойти и прикоснуться, еще раз ощутить под пальцами скользящий холодок шелка. Прикоснуться не как к женщине, упаси Теф, а как к неведомой диковинке, само существование которой — великая тайна богов.

Он отвернулся. Нет, незачем.

Потом еще раз оглянулся.

По-прежнему неподвижна с заломленными за голову руками. Белая кожа просвечивает сквозь круженое платье, которое не то что не скрывает, а лишь подчеркивает нечеловеческое совершенство тела. Лицо — спокойное, как будто у спящей невинной девы.

Правильно ли он поступает?

Возможно, надо ее просто отпустить и хотя бы выслушать?

Стефан скрипнул зубами. Да нет же, все это чары госпожи. А иначе что еще может навевать мысли о жалости? Нежить должна быть убита. И, если понадобится, он собственноручно сдерет с нее эту белую, такую нежную наощупь кожу…

— Помоги мне, покровитель Теф, наставь на путь истинный, — сорвалось невольно.

— Он не поможет, — донесся тихий, едва слышный шепот.

Стефана как пружиной подбросило. Обернулся, понял, что снова трясется, словно в лихорадке. И встретился взглядом с Госпожой Пустошей. Прозрачным, чистым и… очень понимающим.

Вампирша, чуть приподняв голову, внимательно смотрела на него. А потом усмехнулась уголком бледных губ и добавила:

— Я смотрю, ты прыткий, князь. Это хорошо.

— Хорошо?.. — внезапно охрипнув, повторил он, — хорошо?!!

Подхватив обретенный чудом клинок, двинулся к вампирше. Пол все норовил выскользнуть из-под ног, как после попойки, стены, освещенные рыжими сполохами факелов, плыли перед глазами.

Стефан остановился над вампиршей. Дышать было тяжело, сердце как будто стиснуто в костлявой лапе Хенеша.

— Твое время настало, — хрипло сказал он, — если хочешь, помолись. Возможно, Теф тебя простит.

Гопожа, не отводя взгляда, хмыкнула.

— Ты предлагаешь мне молиться тому, кого не существует?

— Не кощунствуй. Подумай о том, где будешь после смерти.

Она на миг закрыла глаза. Глубоко вдохнула. Затем снова глянула на него, внимательно, изучающе.

— Отпусти. Мне есть что сказать, Стефан.

Он даже улыбнулся.

— На этом камне ты убила мою невесту.

Вампирша сделала неопределенное движение телом, которое могло означать досадливое пожатие плечами.

— И что с того? У нас есть дела поважнее, чем обсуждать никчемную девицу, которая и тебе-то была не слишком нужна. Думаешь, я не знаю, зачем ты потащил ее в капище ваших божков?

Стефан смотрел в льдистые, почти прозрачные глаза и ловил себя на том, что теряет нить беседы. Внезапно захотелось спать, до тошноты. Он встряхнулся, с ненавистью глянул на простертую перед ним вампиршу. Та безмятежно улыбалась, глядя на него из-под мягких, пушистых ресниц. Взгляд сам собой скользнул ниже, задержался на двух аккуратных холмиках. И снова — противоестественное, почти необоримое желание прикоснуться, попробовать, какова она на вкус… Улыбка госпожи стала шире.

— Отпусти меня, — полз по подземелью ее шепот, стальными клиньями вколачиваясь в виски, — отпусти-и-и…

— Нет.

Он дернулся в сторону, вырываясь из невидимых липких пут. Сказал, тяжело роняя каждое слово:

— Ты расскажешь мне все то, что хотела. А потом я тебя убью так же, как и твоего мужа.

— Хорошо, — вдруг согласилась она.

Кивнула сдержанно, улыбаясь одними губами.

А Стефан внезапно понял, что его отпустило. Подземелье перестало кружиться, дышать стало легко. Да и постыдное желание прикоснуться к аппетитной груди нежити пропало.

Вампирша прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями, а затем заговорила. Ее голос плыл по подземелью, рождая образы давно минувших дней, и Стефан вновь подумал, что госпожа насылает на него свои чары.