Госпожа пустошей

Затем медленно обернулась, все еще держась руками за железные кольца, и совершенно спокойно, как будто речь шла о совместном завтраке, поинтересовалась:

— Ну что, ты доволен? Теперь мы поговорим спокойно?

Белая щека расцвела кровавыми брызгами. Нижняя губа — прокушена, и алебастровый подбородок прочертила почти черная глянцевая дорожка.

Пальцы разжались, выпуская плеть.

И Стефан согнулся пополам, выворачивая на пол содержимое желудка.

Потом… кажется, он упал. Кажется, отполз в угол. Наверное, это было сладостное безумие, он сидел в углу, подтянув к груди колени, и рыдал взахлеб, словно маленький.

— Что… ты со мной сделала? Я же… никогда… женщин… никогда…

Внезапно он ощутил прикосновение холодного шелка ко лбу.

Ледяные руки нежити обнимали его, прижимая к себе, мягко укачивая.

— Я забыла, что такое быть человеком, — тихо сказала госпожа Пустошей, перебирая холодными пальцами его волосы, — но теперь, кажется, начинаю вспоминать.

Он не сопротивлялся. К чему? Зачем сопротивляться мертвому, когда и сам ты перестаешь быть человеком?

Глава 6. Жених и невеста

Батюшка, хоть и не выпорол, но посадил под замок. В светлой девичьей горнице. И строго-настрого приказал слугам и нянечке никуда не выпускать. И от этой несвободы Зоринке делалось обидно и горько, а еще горше становилось от осознания того, что она день за днем проводит сидя взаперти, в то время как ее любимая сестра и владетельный князь томятся в страшном вампирском замке. Со всем этим нужно было что-то делать, но Зоринка никак не могла придумать, что. Вернее, у нее был ясный план действий, но все полетело к Хенешу оттого, что батюшка запер. А перед тем, как запер, еще и дурой обозвал. Почему дурой-то? Спросил еще раз, в самом ли деле Зоринка собралась замуж за безродного сотника. Соблазн отказаться от своих слов был велик. Но Зоринка решила, что она — не из тех, кто бросает слова на ветер. За Демена, значит за Демена. Быть может, все окажется не так уж и страшно…

Но батюшка разозлился, стукнул кулаком по столу, обозвал дурой и ушел. А Зоринка осталась одна, и тогда расплакалась от собственного бессилия и невозможности что-то изменить.

Она — заперта.

А несчастная Роса в плену.

И к ней заходит только старая Леста.

Зоринка маялась от беспомощности. Уже не раз и не два ей приходила в голову светлая мысль пустить простыню на веревку и попросту сбежать, спустившись из окна горницы. Но отправляться в замок страшной кровавой госпожи в одиночестве не казалось Зоринке хорошей идеей. Она все же надеялась заручиться помощью своего драгоценного жениха. В конце концов, как сказала бы кухарка, он «всего лишь мужчина». И с ее же слов любого мужчину можно было уговорить на любое, даже самое безнадежное дело… ежели умеючи.

И вот с этим-то «умеючи» у Зоринки были сложности. Ее матушку забрал Теф, а больше никто ничего не рассказывал. Если уж батюшка сказал — скорбную умом только в капище — то к чему посвящать ее в некоторые женские премудрости?

Но Зоринка не унывала. Прикинув, что к чему, она попросила Лесту отнести весточку старшей сестрице Ясне. Ясна уж который год была замужем за удачливым купцом, и гости почти не хаживала. Но неужели она откажет несчастной и глупой сестренке в задушевной беседе?

Расчет оказался верным. Тем же днем, когда солнце уже величаво катилось к горизонту, заливая жарким светом горницу, дверь открылась. Через порог шагнула Ясна, немного располневшая, но все такая же белокожая, черноволосая и голубоглазая. В богато расшитой атласной верхней рубахе, в юбке из дорогой тафты.

— Ну, здравствуй, Зоринка, — голос у нее был низкий, грудной.

Вместо ответного приветствия Зоринка подбежала к сестрице и прижалась к ней, уткнувшись носом в ключицу, вдыхая сладковатый аромат благовоний. Горло сжали подступающие слезы, и, не выдержав, Зоринка все же разревелась.

— Ну, ну, — мягкие руки сестры гладили по плечам, по волосам, по спине, — давай сядем, в ногах правды нет. Не плачь. Наслышана я уже о твоих приключениях. Батюшка рассказывал.

— Сестрица, мне твой совет нужен, — всхлипывая, попросила Зоринка, — больше не у кого спросить.

Ясна пожала мягкими плечами, обняв за талию, подвела Зоринку к столу и усадила на лавку. Сама разместилась напротив, подперла щеку крупной ладонью. И Зоринка невольно залюбовалась сестрой. Такая красивая, статная. Умная. Не чета ей, глупышке. А глаза — что озера, синие, с поволокой. Да перед такими глазами, небось, ни один князь не устоит, не говоря уж о купце…

— Яснушка, — девушка откашлялась, не зная, с чего начать, — тебе батюшка наверняка уже сказал…

— Что ты согласилась стать женой Демена, сотника Велеслава, — с мягкой улыбкой закончила сестрица, — сказал, что уж. Злился сильно. Демен не богат и не родовит. Но если будет долго служить Велеславу, тот ему наверняка пожалует землю и золота. Поэтому не грусти, Зоринка. Демен видный мужчина. Может быть, с ним будет хорошо. Замыслы покровителей непостижимы.

И в синих глазах заискрились смешинки.

Зоринка невольно улыбнулась, потом опустила взгляд и поняла, что краснеет.