Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

В субботу, 6 февраля 1943 года, Мария инициировала и контролировала затяжную перекличку в женском лагере Биркенау, которая длилась на жутком морозе с трех утра до пяти вечера⁵. В результате погибло более двух тысяч заключенных⁶.

Рассказы об этом ужасном Appell (перекличке) ярко сохранились в памяти уцелевших. Герда Шнайдер вспоминает, что с наступлением дня всем заключенным было приказано выйти на улицу. Процедуры по уничтожению вшей на заключенных шли «по плану», и женщины в скудных одеждах стояли там весь день.

– Наконец во второй половине дня приказали маршировать обратно в лагерь, и многие женщины настолько окоченели и замерзли, что не могли пошевелиться. Этих людей отводили в сторону и умерщвляли газом. Это был самый ужасный Appell, который кто-либо мог вспомнить⁷.

Условия в лагере продолжили ухудшаться в течение следующих нескольких месяцев, пока, наконец, в сентябре 1943 года Мария не обратилась к Хёссу. «Я рассказала ему об ужасных условиях, и он отправился со мной в лагерь. Я верила, что он никогда не видел таких условий, и он пообещал помочь». По специальному приказу здоровых и больных заключенных разделили⁸. С этого момента учащались выборочные переклички, они становились все более продолжительными и интенсивными.

Чтобы сделать процесс более обременительным, добавлялись новые пункты. Нередко Мандель приказывала, чтобы заключенные поднимали руки над головой на протяжении всего времени⁹. Также регулярной практикой для новых заключенных в карантине были переклички в течение всего дня в Wiese («Луг») – на саркастически прозванном бесплодном и ледяном участке, который находился недалеко от конца блока 15. Там заключенные выковыривали друг у друга вшей, некоторые падали в обморок, некоторых избивали¹⁰.

Хелена Нивиньская вспоминала, что «во время подсчета ни один заключенный не смел даже шелохнуться, потому что каждое нарушение жестокой лагерной дисциплины могло закончиться трагедией. Мы были полностью запуганы»¹¹. Анита Ласкер-Валль отметила, что, поскольку заключенные почти без исключения страдали от дизентерии, «говоря простым языком, многие из нас просто стояли там с дерьмом, стекающим по ногам, в полной агонии… Невозможно передать, насколько запредельными были наши страдания»¹².

Позже, в 1943 году, после общей переклички, в ходе которой четыре тысячи женщин были отобраны в газовые камеры¹³, Мандель приказала кухне приготовить на четыре тысячи ужинов меньше на следующий день¹⁴. Эти переклички стали для нее обычным делом.

Глава 28 Обычная жизнь

Вот таким был лагерь Аушвиц; там можно было чувствовать себя вполне сносно, если не обращать внимания на все остальное.

Оскар Грёнинг¹

Унтершарфюрер СС Оскар Грёнинг, находившийся в Аушвице в то же время, что и Мария Мандель, вспоминает, что жизнь в лагере была вполне «нормальной жизнью», которую он сравнивал с маленьким, хорошим, средненьким немецким городком². «В Аушвице была одна сторона жизни и другая (в Lager [лагере]), и эти две стороны были более или менее разделены»³.

Жилые помещения и административные кабинеты для эсэсовцев были разделены и тщательно контролировались. Массивные кирпичные бараки были окружены цветущими клумбами и тщательно ухоженными газонами⁴.

В Stabsgebäude, где размещались Aufseherinnen (главные надзирательницы), женщинам-заключенным поручали ухаживать за персоналом. Нижние этажи занимали остальные надсмотрщицы, в том числе поначалу и Мария Мандель. Позже, на суде над Марией, одна из уцелевших женщин сказала, что «в Брезезинке я знала Мандель, потому что часто работала в Stabsgebäude, где у женщин-эсэсовок были парикмахеры, слуги, и с этими женщинами обращались как с принцессами»⁵.

Еду, а также дополнительный рацион алкоголя привозили из-за пределов Аушвица⁶. Типичный обед эсэсовца состоял из густого томатного супа, половины жареного цыпленка и шарика ванильного мороженого⁷. Эсэсовцы спали на удобных кроватях, покрытых мягкими клетчатыми одеялами⁸. В «городке СС Аушвиц» были парикмахерская и специальный барак, где свободный от дежурства персонал мог собираться и общаться, а также столовая, театр и кинозал⁹.

Мария описывала лагерную комнату, частично занятую надсмотрщиками – мужчинами и женщинами, многие из которых были этническими немцами, незнакомыми ей¹⁰. Грёнинг описал людей, играющих по вечерам в карты и кости (любимой игрой был «Скат»), а также различные спортивные группы для мужского персонала. Во внутренней части сторожевой зоны даже был магазин «Таг»¹¹.