Гостья из прошлого. Часть 2 (СИ)

— Ты… у тебя есть кто-то другой? — хрипло проговорил Элайджа, не сводя с ведьмы почерневших глаз.

— Если и так, — в пику ему ответила Алин, наблюдая за тем, как лицо мужа становится мертвенно-бледным, — у тебя ведь есть… Кетрин.

— Алин…

— Я не вижу смысла обсуждать это, — сузила глаза ведьма, — мы в любом случае сделаем это, хочешь ты или нет. Уверена, Давина мне не откажет.

— Я бы поспорил, кошечка, — процедил Элайджа, хмуря брови, — она без двух минут Майклсон.

— Ты, кажется, хотел видеть Гвендолин?

Вампир замер, и Алин улыбнулась, понимая, что ее удар попал в цель.

— Ты изменилась, кошечка, — после долгого молчания произнес вампир, скользя по жене ледяным взглядом.

— Не без твоей помощи, — выдохнула Алин, отводя глаза.

И в следующий миг она ощутила дуновение воздуха, когда Элайджа вихрем оказался с ней рядом, сжимая в ладонях маленький подбородок.

— Я не знаю, что ты там себе придумала, кошечка, — проговорил он, заставляя ведьму смотреть прямо в почерневшие от ярости глаза, — и мне плевать, для чего тебе нужен развод, даже если у тебя через неделю свадьба. Ты его не получишь. И ты больше никуда не увезешь Гвендолин. Ты, кажется, забыла кто я. Но я тебе напомню, кошечка.

И с этими словами, он отвел руки от побледневшего лица и скрылся с тесной спальне, оставляя дрожащую Алин в полном смятении.

========== Часть 7 ==========

— Папочка!

Элайджа застыл на пороге дома Клауса, видя, как к нему со всех ног бежит его подросшая дочь. Ее темно-каштановые волосы были заплетены в две толстые косички, а белый комбинезон подчеркивал непривычно темный загар. И все же это была его Гвендолин. Его любимая Гвен, синие глаза которой, в отличие от ледяных глаз матери, сияли любовью.

Девочка остановилась в шаге от родителей и сведя свои тонкие бровки подняла вопросительный взгляд на Алин. Все это не укрылось от Элайджи, который повернулся в сторону молчащей жены, глядя на нее потемневшими от злости глазами. Ведьма не удостоила его взглядом и лишь едва заметно кивнула дочери, которая не сводила с нее своих синих глазок.

— Иди ко мне, детка, — мягко проговорил вампир, обращаясь к Гвендолин, — я так скучал по тебе, любовь моя.

И девочка, сделала последний шаг, оказываясь в крепких объятьях отца, который прижал ее к себе, наслаждаясь до боли знакомым запахом. Гвен заерзала в его руках, и Элайджа усадил ее на руку, так что они оказали лицом к лицу, и, не говоря ни слова, расцеловал румяные щечки.

— Я тоже скучала, папочка, — очень тихо проговорила она, бросая быстрый взгляд на наблюдающую за ними Алин, — я не верю, что ты разлюбил маму.

Сказав это, она, видя, как расширяются глаза матери, спрятала свое личико на груди у Элайджи, прижимаясь к нему всем телом, и крепко обвивая тонкими ручками его шею.

— Потому что это неправда, Гвендолин, — проговорил вампир, не сводя пристального взгляда с кусающей губы жены, — я вовсе не разлюбил маму.

— Тогда мы можем остаться с тобой? — с надеждой проговорила девочка, широко улыбаясь.

— Конечно, любовь моя…

— Мне кажется, мы это обсуждали, Гвендолин, — перебил Элайджу ледяной голос Алин, которая протянула руки, чтобы забрать дочь, но та лишь сильнее прижалась к отцу, не сводя с него своих синих глазок.

— Если папочка тебя не разлюбил, почему мы должны уезжать? — Гвен повернулась к матери, глядя на нее прищуренными глазами, — я не хочу! Ты обманула меня!

— Не нужно так с мамой, милая, — мягко сказал Элайджа, видя, как глаза жены наполняются слезами, — мы просто поссорились с ней, и она подумала, что я… разлюбил ее. Но это не так.

— Значит, мы останемся дома!

— Гвендолин, — выдохнула Алин, пытаясь привлечь внимание дочери, — мы не можем.

— Но почему? — насупилась девочка, недовольно глядя на едва держащую себя в руках ведьму, — папа любит нас! Он хочет, чтобы мы остались! А ты — нет! Ты все портишь!

— Гвен, — нахмурился Элайджа, — нельзя так разговаривать с мамой!

— Я хочу остаться с папочкой! — не унималась та, — а если ты увезешь меня, я опять убегу!

— Опять? — расширил глаза вампир.

Он повернулся к замершей жене, и на мгновение ему захотелось отшлепать свою непослушную дочь. На Алин было страшно смотреть. Ее лицо застыло, зеленые глаза были полны слез.

Еще несколько минут назад Элайдже хотелось именно этого, но сейчас видя, страдания ведьмы, вампир желал лишь одного — утешить ее. Вот только он знал, что она не позволит. Алин считала его врагом, и то, что Гвендолин стала на его сторону, лишь усилило ее ненависть.

— Милая, — вампир перевел взгляд на надувшую маленькие губки дочь, — мы с мамой все решим. Но ты не должна грубить ей. Ты делаешь ей больно, любовь моя. Мама тебя очень любит. Ты сейчас попросишь у нее прощения, и пойдешь в библиотеку. А потом мы …

— Не нужно, — выдохнула Алин, опуская глаза. Ее голос дрожал, и вампир видел, что слезы уже проделали блестящие дорожки на нежных щеках.

— Видишь, чего ты добилась, Гвендолин, — строго проговорил Элайджа, опуская на пол нерешительно кусающую губки дочь, которая шагнула к матери, и, помедлив мгновение, обняла ее за талию.