Государевы конюхи

— Да не ори же ты, идол… — Федора потянула к себе Стеньку за рукав и перешла на жаркий шепот: — Клад боярин решил схоронить, а харя та — примета… Теперь понял, почему это дело — тайное?..

— Так и я знал! — воскликнул Стенька. — Так я ему и говорил: харя-то — примета!

— Кому говорил?

— Деревнину-подьячему!

— Теперь уразумел? Боярин уж собрался поклажу свою в лесу хоронить, а хари-то и нет!..

— И из-за такой дряни он твоего мужа выпороть велел?..

— Ох, свет, он — такой!.. Ему полсловечка поперек не скажи…

— А для чего ж Короб ту харю уволок? Тоже клад под ней хоронить?

Федора закусила губу, и это Стеньке не понравилось. Такую рожу корчат, когда впопыхах выдумывают, как бы вывернуться половчее.

— Да для того и уволок, чтобы Артемушку моего под кнут подвести!

— Это ему на что?

— Так я ж тебе толкую! Муженек-то мой — простая душа! Пригрел этого змея на груди! А змей-то и сам ключником стать не прочь!

— И каждую неделю под батоги ложиться? — не поверил Стенька.

— Да он, Короб-то, хи-и-итрый! Он бы извернулся! Он вот и харю-то у деда взял, не стал дожидаться, пока Артемушка ее заберет. Кабы не ты — ввек бы на него не подумала!..

— Ты ж знала, что он в ключники метит!

— Знала, и что ж с того? Кто бы догадался, что он Артемку выследит да деда обворует?..

Ловко баба все объяснила, да ведь и Стенька не дурак.

Он понимал, что часть этих баек — правда, а честь — ложь, но разобраться, что в какую кучку, пока не мог.

— Ладно, — решил наконец. — Что я хотел — ты мне сказала. Ступай себе с Богом! Только не вздумай на боярский двор возвращаться. И мой тебе совет — коли иноки твоему Артемке помогут, ты его из обители тайно, ночью, вывези ну хоть к своей родне. Я этого Короба видел — погубит он вас, поняла?

— Да уж поняла…

Совет Стенькин был на такой подкладке. Федора родом из Стрелецкой слободы, но выдана оттуда замуж еще до того, как Стенька повенчался на Наталье и туда переселился. Стало быть, она не знает, что он знаком с ее отцом, Ерофеем Жеравкиным, и дальше слободы прятаться не станет, а Стенька знает, где Федору при нужде искать, и в этом его преимущество.

Отпустив бабу, он побрел к Земскому приказу.

Медвежья харя и впрямь могла служить приметой кладу. Если допустить, что Федора сказала чистую правду, то, выходит, загадочный человек Короб, то ли Ивашка, то ли Архипка, раздобыв харю, заявился к боярину и сказал:

— Ведомо мне учинилось, что твоя милость клад в лесу закопать надумала! Так вот, принес я тебе надежную примету — и поедем закапывать вместе!

Чтобы такое сотворить, нужно быть одним из тех юродивых, что у Спасских ворот околачиваются…

Стало быть, Артемка Замочников с женкой Федорой умыслили что-то иное, и такое хитрое, что их затея Коробу полюбилась. И сам он решил ее осуществить. И затея такова, что ради нее Короб изловчился и так Артемку бедного под кнут подвел, чтобы тот и не выжил…

Стало быть, на немалых деньгах это дельце замешано, решил Стенька. Может, ключник решил каким-то неслыханным образом боярина обворовать, а Короб догадался, помешал и теперь, показав свое усердие и преданность боярину, сразу в его глазах вознесется?

Но что же тогда означает тело купца Горбова, на которое та харя глядела?.. Купец-то за что пострадал?

Может, купец боярину тайным недругом был? Тогда другой вопрос возникает: чего же они не поделили?

У купца, сказывают, молодая женка-раскрасавица, и как раз сыночка-сиротку родила. Может, боярин к этому делу причастен? И ревнивого мужа после того, как дитя законным родилось, решил убрать? Опять же — харя тут при чем?

Может, купец ключнику недругом был?

Может, купец Коробу недругом был?

Понимая, что для выяснения правды нужно отобрать сказки у доброй дюжины свидетелей, и не имея такой возможности, Стенька маялся до вечера. Куда бы его ни посылали, чем бы он ни занимался, в голове у него составлялись различным образом эти незнакомые ему люди: купец Горбов, боярин Буйносов, ключник Артемка Замочников и посадский человек Короб.

Когда он вечером заявился домой, некоторое понимание вроде забрезжило, словно серенький зимний рассвет в узком оконце.

— Ну, входи, входи, — велела Наталья, глядя на мужа с тихой ненавистью. — С кем это ты сегодня по Москве шатался? Что это за шлюшка на тебе висла, как черт на сухой вербе?!?

— Это не шлюшка, а свидетель! — успел выкрикнуть Стенька, отскакивая назад, в сенцы. Он вовремя захлопнул дверь — горшок, видимо, заранее припасенный, полетел прямо ему в голову…

Наталья, видя, что первый приступ оказался неудачным, кинулась бить мужа в сенях. Но муж привалился к двери и не пускал.

— Новые новости завелись! По Москве ярыжки со свидетелями в охапке ходят! — буйствовала Наталья, колотя в дверь чем-то деревянным. — По Красной-то площади! Чуть ли не посреди торга ярыжка со свидетелем-то блуд затевает!

Оставалось только подивиться, как глупость, прозвучавшая на одном конце Москвы, сразу же находит нужного ей, глупости, человека на совсем другом конце Москвы и даже перелетает для этой надобности через реку…