Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства

Некоторые владетельные князья, приехавшие в Москву из Литвы или с великокняжеских удельных столов, образовали высший разряд московской знати, оттеснив на второй план большую часть старых боярских родов; таковы были потомки литовского князя Юрия Патрикеевича, южнорусские князья Мстиславские, Бельские и северные князья Рюриковичи: Ростовские, Пенковы (Ярославские), Шуйские (Суздальские) и другие. Среди них с некоторым успехом держался род Кошкиных из первостепенного московского боярства. Это боярство (Воронцовы, Давыдовы, Челяднины) стояло по службе наравне с менее значительными княжескими родами, владевшими уделами в бывших княжениях Тверском, Ярославском и на южной границе, а именно: с князьями Микулинскими, Курбскими, Воротынскими, старшими Оболенскими. Потомки мелких князей удельных, сохранившие свои владения или лишившиеся их до прихода в Москву, князья Ушатые, Симские, Прозоровские и многие другие, не только вообще сравнялись с нетитулованным боярством, но даже стали по служебной знатности в один ряд со второстепенными боярскими родами Колычевых, Сабуровых, Салтыковых и других.

Независимый удельный князь, делаясь слугой московского государя, естественно, становился выше старинного московского боярина, потому что ранее, когда боярин служил, он сам был государем, имевшим таких же своих слуг-бояр. Но к началу XVI века, когда исчезали последние самостоятельные княжества, в Москве явилось много таких служебных князей, которые перешли в ряды придворных слуг московского государя не прямо с удельных столов, но послуживши ранее другим удельным князьям. Такой князь, служивший ранее в боярах у князя тверского или воротынского, становился при переходе в Москву, в качестве тверского боярина, ниже родовитого московского боярина. Так, думный дворянин Ольферьев-Безнин, из старинного московского боярского рода Нащокиных, доказал свое служебное превосходство пред князем Литвиновым-Масальским следующими соображениями местнического счета: «Мы холопи твои, – писал он в челобитной на имя государя, – искони вечные ваши государские, ни у кого не служивали окромя вас, своих государей, а Масальские князи служили Воротынским князьям: князь И. В. Масальский-Колода служил князю Ивану Воротынскому, были ему приказаны собаки», то есть был у князя воротынского боярином ловчего пути.

Московские государи охотно принимали к себе слуг бояр и князей из других княжеств. Но двор их был полон знатными родами; здесь встречались не только потомки великих князей, но и сами великие князья, лишившиеся своих княжений. Вступая в среду этой знати, не только удельные, тверские и другие бояре, но и мелкие владетельные князья сразу принижались в своем значении. Князь В. В. Ромодановский, потомок утративших удельную самостоятельность князей стародубских, служил боярином у удельного князя Михаила Андреевича. Впоследствии, в 1501 году, он служит в Москве уже в более низком чине окольничего и умирает, не дослужившись до чина московского боярина[47].

Появление большого числа служебных князей при дворе московских государей не повысило и даже не поддержало прежнего правительственного значения придворной аристократии; при Иоанне III и Василии III значение ее, напротив, заметно понизилось в сравнении с временами уделов. В удельный период бояре пользовались большим влиянием в качестве самостоятельных советников-думцев; великий князь должен был считаться с мнением своих вольных слуг, которые отказывали ему в повиновении, когда он что-либо «замыслил о себе», без ведома бояр. Когда в состав этой боярской думы вошли представители владетельных княжеских родов, значение ее должно было бы еще более повыситься. Многие из князей пришли служить добровольно московскому государю и заявляли притязание на то, чтобы им, в новой роли независимых советников государя, была сохранена часть их прежней политической независимости.

Между тем московские государи, с объединением Руси, оказались достаточно могущественными, чтобы противопоставить этим притязаниям усиление власти государя-самодержца и умалить значение боярской думы вообще, а вместе с тем и новых ее влиятельных членов, князей. В начале княжения Василия Дмитриевича, по сведениям 1409 года, наиболее влиятельным лицом был московский боярин не княжеского рода Иван Федорович Кошка; крымский хан Эдигей называет этого боярина старейшиной бояр и единственным советником великого князя. Род Кошкиных сохранил видное положение и позднее. Затем, когда в княжение Василия Дмитриевича и Василия Темного в среду московской аристократии вошло много князей Рюриковичей и Гедиминовичей, они заняли первенствующее положение, оттеснив старые боярские роды. При Василии Темном виднейшее место принадлежало князьям Патрикеевым-Ряполовским и Оболенским; к ним присоединился княжеский род Холмских, бывших удельных князей Тверского великого княжества. Эти роды сохраняли свое первенствующее положение среди бояр и при Иоанне III.