Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Одновременно был поднят вопрос о нецелесообразности избрания Либавы в качестве главной базы возрождающегося флота. Указывал, что предпочтительнее Мурманск, как незамерзающая гавань с выходом в открытый океан. Доводы Гучкова произвели впечатление, и большинством голосов (октябристов и кадетов) морская программа была отвергнута. Большинством голосов (октябристы плюс кадеты и другие оппозиционные фракции) Дума отказала в кредите на строительство эскадры линкоров. Эффект был потрясающим, но, как известно, любые фейерверки шутихи сгорают без следа. Не было исключения и на этот раз. Император повелел выделить необходимые суммы, и Думе в конечном счете пришлось не только утвердить эти расходы, но и вдвое увеличить их. Однако стоит отметить объединение кадетов и октябристов в споре по военно-морским кредитам, оно весьма знаменательно: крупнейшая партия оппозиции голосовала вместе с проправительственной фракцией. Гучков и Милюков преодолели даже личную неприязнь, ведь личная вражда их доводила до вызова на дуэль, с трудом друзьями предотвращенную.

Завершая просмотр парламентских слушаний по бюджету, нельзя не заметить, что в них сказалось не только отсутствие у Думы прав, но и надлежащего опыта, в особенности в области установления действенного контроля за расходной частью государственной росписи. Здесь Дума должна была работать в тесном контакте с ведомством государственного контроля, но на деле не было не только делового сотрудничества, но и элементарного взаимопонимания. Скорее, и здесь проявилось стремление к конфронтации двух ветвей власти.

Свои контрольные функции Дума в первые три года существования не осуществляла совсем. Председателем комиссии по исполнению государственной росписи (бюджета) был избран Коваленко (националист), который свои контрольные функции понял довольно своеобразно. «Под этим почтенным председательством, — говорили члены комиссии, — мы решительно ничего не в состоянии были сделать, так как каждое заседание у нас ограничивалось только выслушиванием длинной речи председателя»¹³.

В третью сессию Госдума переизбрала комиссию, и председателем ее был избран октябрист Годнев. Под его руководством комиссия успела закончить рассмотрение исполнения росписи на 1908 г. и представила в Думу несколько чрезвычайно ценных и крупных докладов. Надо сказать, что работа комиссии была значительно затруднена. Во-первых — ей было отказано в выдаче всеподданнейшего отчета государственного контролера. Совет министров отказался ответить на большинство предложенных вопросов, причем председатель Совета министров счел нужным указать даже на то, что некоторые вопросы выходят за пределы задач комиссии. По этому поводу в докладе Годнева говорится, что, по мнению комиссии, Совету министров не принадлежит право определения задач Госдумы и что круг обязанностей комиссии определяется самой Думой и никем иным. Ссылаясь на пункт 3 статьи 31 Учреждения Госдумы, комиссия пришла к заключению, что отчет Государственного контроля подлежит ведению Думы без всяких ограничений¹⁴.

Доклад по исполнению росписи был поставлен на обсуждение в январе 1912 г., то есть лишь на пятый год существования Думы. Председателем комиссии И. В. Годневым был сделан обширный шестичасовой доклад. Прения по этому докладу заняли четыре заседания, причем большинство ораторов приходило к заключению, крайне невыгодному для государственного контроля. «В 1728 году, — заметил Шингарев, — ревизионная контора издала указ, в котором говорилось: „Ревизия не менее важная, как и экономия, а у нас она только именем значится, а в самом деле счету никогда не бывало“. С 1728 года скоро исполнится два столетия, а у нас государственный контроль только именем существует, а счету в нем никогда не бывало, и отчета вам давать не хотят»¹⁵.

В результате прений вопрос об утверждении отчета «По исполнению росписи» Думой был оставлен открытым до получения от ведомств необходимых разъяснений, а от Государственного контроля — сведений о результатах ревизии за 1908 г. Была принята и формула перехода, состоящая из шести пунктов, в которой указывалось на необходимость пересмотра правил 1862 г. о составлении смет. Повторялось также пожелание о реформе контроля в смысле выделения его из состава объединенного правительства, придания ему независимого и самостоятельного положения, присвоения высшим чинам контроля несменяемости и установления тесной связи между контролем и законодательными учреждениями¹⁶.