Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Каковы же итоги? Как русская общественность оценила работу Думы? За пять лет бытия своего Третья Дума рассмотрела и одобрила 2197 законопроектов. Однако среди них не оказалось важнейших, затрагивающих коренные интересы громаднейшей массы населения, простого люда: о волостном земстве, о кооперации, о самоуправлении церковных общин (приходов), о введении земства в Сибири и других местах, где оно отсутствовало. Дума не внесла поправок в аграрную реформу с целью ликвидации ее административной односторонности. В значительной мере эти прорывы, эти сбои в работе законодательного механизма объяснялись отсутствием взаимопонимания между Думой, Госсоветом и правительством, о котором с горечью говорил Столыпин. Все законопроекты подготавливались правительством, за которым, по существу, безраздельно оставалось право законодательного почина, но проекты Столыпина для Думы представлялись слишком консервативными, а для Госсовета, наоборот, чрезмерно радикальными. Прорваться между Сциллой и Харибдой, даже задействовав статью 87, не удавалось.

За конфронтацией трех высших государственных структур стояло нечто большее, чем взаимопонимание и личное недоверие должностных лиц (хотя отрицать полностью влияние личностного, субъективного фактора невозможно). Между левыми оппозиционными силами, с одной стороны, и лагерем «исторической» власти — с другой, было коренное расхождение в общей оценке ситуации в стране, а следовательно, и в оценке политических задач, определении стратегии государственного руководства.

Либерально-демократическая оппозиция, стоявшая на легитимных позициях, заявляла: в стране наступило «успокоение»; правительство Столыпина само признает этот факт как важнейшее завоевание, как итог своей политики, а раз есть успокоение — даешь реформы. Необходимость реформ признавало и правительство, ведь иначе возьмут верх радикалы, социалисты, экстремисты, вся мудрость которых сводится к призыву: «Долой самодержавие!» Только реформы могут ликвидировать корни «смуты», уничтожить «многоголовую гидру революции».

Позиция монархического лагеря, сторонников «исторической» власти, сводилась к отрицанию наличия в стране полного «успокоения», а следовательно, отсутствия условий для реформ, для отмены методов чрезвычайщины в управлении.

Не случайно именно в связи с обсуждением в Госсовете Думою одобренного проекта о введении волостного земства (ликвидация института земских начальников, существенного наращивания прав крестьянского самоуправления) Совет объединенного дворянства обратился к Столыпину со специальной запиской, в которой говорилось: с прискорбием приходится засвидетельствовать, что во многих местностях деревня и помещичья усадьба представляет в настоящее время два враждебных стана — «нападающих» и «обороняющихся», и делался общий вывод об отсутствии в стране условий для реформ. А выступая на первой сессии Третьей Думы, ораторы правых говорили, что не могут принять уверения кадетов, будто из реформ «ничего худого не произойдет, а мы боимся, что если все это сейчас ввести, то повторится то самое, что наступило после 17 октября 1905 г.». (Имелось в виду Декабрьское вооруженное восстание в Москве на Пресне.)

«Великие реформы», говорили правые, создают только дыры в правительственном лагере, через которые и прорывается анархия, разгул страстей народных, словом, реформы сеют смуты¹. Вспоминается тут знаменитая ленинская оценка связи времен: 1861 г. («великие реформы») породил 1905 г., ставший генеральной репетицией Великого Октября 1917 г.

Думе не удалось предотвратить сползание страны к новому революционному потрясению. В юридическом плане можно, очевидно, говорить о неудачах, срывах в строительстве правового государства, о том, что Думе не удалось пресечь процесс размывания законов — этот бич российской государственности, о котором с горечью говорили крупнейшие научные авторитеты страны.

Анализируя размывание законов, С. А. Муромцев писал в 1907 г.²: «Стопка печатной бумаги, озаглавленная: „Собрание узаконений и распоряжений правительства“. 400 актов различного содержания, наименованных „законами“ под именем законов», следуют разнообразные акты государственного управления. Свыше 340 актов содержат в себе ассигнования, которые при ином порядке могли бы пройти через законодательные учреждения просто как статьи государственного бюджета. Среди них лишь некоторые заслуживают внимания, как: ассигнования на нужды народного просвещения, учреждение университета в Саратове и Донского политехнического института в Новочеркасске.