Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Прения о внутренней политике весьма поучительны. Правительственный девиз — успокоение ради реформ — постоянно оспаривался, ибо коренные реформы не проводились. Законопроекты застревали в Государственном Совете — что признавал и сам Столыпин, а «успокоение без реформ» — это ставка на силу, и не случайно страной управляли на основании «временных правил» Александра III, давно уже утративших свою легитимность. Строго говоря, правительство Столыпина не выполнило условий, на которых ему была гарантирована поддержка октябристов и их союзников, так емко сформулированная Гучковым («мы ждем»). Коренных реформ в развитие начал Октябрьского манифеста не было, осталось одно «успокоение», «чрезвычайщина», «временные правила» по охране. Словом, страна оставалась системой местных сатрапий (генерал-губернаторства, наместничества и пр.). Становится понятным разрыв со Столыпиным и отказ от поста двух председателей «послушной» Думы — вначале Хомякова, а затем и Гучкова.

Правительство Столыпина, заручившись поддержкой правоцентристского блока в Думе, тем не менее держало Думу на очень коротком поводке, пресекая любую попытку ее инициативы, расширительного, по мнению министров, слишком вольного истолкования прав Думы.

Столыпин и его министры постоянно ссылались на Основные законы и, толкуя их в свою пользу, ущемляли Думу, придираясь к отдельным формулировкам.

Спор произошел и по проекту о воспитательно-исправительных отделениях для малолетних преступников — между министром юстиции и комиссией по судебным реформам. Возражая министру юстиции, члены комиссии указали, что Госсовет прежнего устройства располагал правом давать министрам поручения; очевидно, Госдума, в качестве законодательного учреждения, не может обладать меньшею властью, нежели прежний законосовещательный Госсовет. На этот раз Госдума согласилась со своей комиссией и приняла второй отдел со словом «предоставить»¹⁷. Очень характерно, что в бюджетной комиссии министр финансов счел нужным протестовать против слова «указать министру финансов». «В грамматическом смысле, — заявил В. Н. Коковцов, — указать министру финансов может только государь император, а Госдума таких полномочий не имеет. Едва ли такое выражение соответствует взаимным отношениям министра финансов и Госдумы» (доклады бюджетной комиссии). В другом случае, однако, по законопроекту об ассигновании средств на продовольственные нужды населения Госдума настояла на поручениях правительству, хотя и без употребления в тексте закона слов об «указании» или «поручении». По предложению членов фракции кадетов в соединенном мнении бюджетной и продовольственной комиссий было внесено предложение, принятое Думой: о представлении Министерством внутренних дел отчета об израсходовании продовольственных сумм к 1 марта 1909 г. (ст. 2) и о представлении в Думу не позднее 25 января 1908 г. подробного расчета кредитов, потребных на удовлетворение продовольственной и семенной нужде населения. Против этих поручений не было возражений и со стороны представителя правительства¹⁸. Конечно, во всех вышеописанных случаях спор о терминах «поручить» или «попросить представить» был отражением принципиальных расхождений в понимании прав Думы, ее отношений с правительством.

Приведем еще один характерный в этом отношении случай, получивший в кулуарах Думы определение «конституционный рубль».