Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Министр отвел упреки в преследовании печати, ибо, мол, наказуется только проповедь классовой вражды, политических страстей, словом, тот, кто толкает народ в омут ожесточения и безначалия; нельзя давать свободу тем, кто подтачивает устои государства. Дума и правительство, заключал министр, имеют единую опору — это присяга, которую дают и те, кто вступает в Таврический дворец, — «нести государю дело совместно с царским правительством»⁵⁰.

Министру возразил Милюков, заявив, что смысл его речи — это обоснование права власти превратить Думу в законосовещательное учреждение, сделать ее «Булыгинской», по образцу 6 августа 1906 г., по-видимому, иронизировал профессор, министр угадывает тайные помыслы своих господ, но в усердии услужить забегает неискусно вперед⁵¹.

Видный кадет М. В. Челноков, пользующийся большой популярностью в либеральных земских кругах Москвы, обвинил министра в преследовании московских органов городского и земского самоуправления, в неутверждении избранных москвичами городских голов в назначении на этот пост такой личности, как гофмейстер Б. Штюрмер, одним словом, министр делает врагами власти даже умеренных, отстоящих на позициях легитимизма лиц⁵².

Эту мысль еще более развили ораторы от прогрессивной фракции. Разложив дисциплину в собственных рядах, говорил Н. Н. Львов, правительство расшатало власть, оттолкнуло от себя все те слои, которые могли бы стать надежной опорой власти. Правительство называют реакционным, но реакция бывает разной. В годы реакции Александра III с императором рядом были Катков, Победоносцев, граф Толстой. Ныне же к кому бросилась в объятия власть? Она во власти демагогов и слышит из уст министров не доводы разума, а лишь брань, ругань и сквернословие⁵³.

«Министру, поднявшему руку на Думу народных представителей, не дадут ни копейки, — восклицал М. Д. Калугин. — Выведет Россию из тупика, куда загнала ее бюрократия, только правительство, созданное Думой».

Правый октябрист С. И. Шидловский заявил, обращаясь к правительству, что страна восклицает в ужасе: «Опомнитесь, что вы делаете!» Октябрист граф Капнист тоже критиковал правительство с позиций оппозиции, ибо в действиях властей нет ни силы власти, ни реформ.

Вообще прения по бюджету в предвоенный год — это самая резкая критика правительственных кредитов, когда даже проправительственные фракции правооктябристского большинства резко критиковали Министерство внутренних дел, били по силовым структурам, причем многие имели в виду «историческую» власть в целом.

Дума не должна подчиняться слепо исполнительной власти, говорил националист Савенко, правительство заявляет, что бьет по революции, но фактически оно бьет по мирному обществу. Эти речи уже были в Первой и Второй Думах, где эта тема успешно развивалась кадетами. Савенко закончил речь восклицанием, что правящие круги, их советники вроде князя Мещерского, вообразившие себя кладезем государственной мудрости, — в этом месте оратора заглушили реплика Маркова — лидера крайне правых: «Князь Мещерский — проходимец», — реплика еще более усилила заключение оратора… «Они (правители и советники) сеют ветры, а бурю пожинать придется нашей многострадальной стране». В частных, конфиденциальных письмах Савенко был еще более резок: «Яреволюции не боюсь, она даже гораздо патриотичнее, чем гнусное правительство, чем вся эта паршивая бюрократия, совершенно равнодушная к России»⁵⁴.

Даже Пуришкевич не удержался от критики власти, которая не может прекратить «спайку революционных и оппозиционных сил» на нелегальных съездах, в легальной печати, поэтому надо изменить избирательный закон, чтобы получить «соответствующую Думу», обуздать левую печать, поддержать субсидиями правые газеты и «произвести коренную чистку губернаторов».

Его коллега Марков заявил, что в стране нет недовольства правительством, ибо его выражают от имени народа ораторы от оппозиционных фракций. Сам же «народ доволен, недовольны крамола и смута». Обращаясь к кадетам и октябристам, фактически блокирующимся в прениях по бюджету с левыми, оратор призвал их одуматься, ибо эти новые друзья скоро начнут «вешать вас на воротах ваших усадеб». Это была невольная глубокая проницательность. Ведь так и произошло⁵⁵.

Резюмируя ход прений по смете Министерства внутренних дел, докладчик бюджетной комиссии заявил, что отношение депутатов к министерству и его руководителю «было в высшей степени отрицательным»⁵⁶. Тем не менее предложение кадетов отвергнуть смету министерства в целом не получило поддержки. Октябристы на этот шаг не решились, заявив, что будут отклонять лишь те кредиты тем силовым структурам, которые могут нанести вред земству и городскому самоуправлению. На этот путь выверенных ударов и встала Дума.