Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Это было объявление открытой финансовой войны правительству со стороны кадетов. Подобного в истории Думы доселе не наблюдалось.

Призыв кадетов был поддержан прогрессистами, лидер их фракции И. Н. Ефремов констатировал разложение и анархию власти и заявил, что только введение политической ответственности правительства перед Думой может вернуть власти авторитет, доверие и положить конец закулисным влияниям и интригам безответственных советников, поэтому его фракция «не может дать своего согласия на отпуск народных средств такому правительству»⁴³.

Фракция октябристов, включая левое крыло, не поддержала кадетов; националисты, или, точнее, их большинство, заявили, что будут голосовать за бюджет, представленный правительством. От лица правых Марков-второй заявил, что они всегда поддержат правительство, идущее по пути, указанному императором, и готовы всегда бросить клич в минуту сомнения и колебаний — «вперед, равнение направо»⁴⁴. Голосами октябристов и правых большинство Думы приняло «переход к постатейному рассмотрению закона о государственной росписи»⁴⁵ (166 против 72), палата начала обсуждение смет министров и ведомств. Предложенная Милюковым формула неодобрения бюджета не прошла, и представляется явным преувеличением его позднейшее суждение: «Мы впервые нашли большинство, которое готово было идти на неутверждение бюджета, октябристы заговорили необычным для них тоном»⁴⁶. Вот готовности как раз и не было со стороны прежде всего октябристов.

Во время обсуждения министерских смет произошел скандал, следствием которого было изменение состава президиума Думы. Он был спровоцирован одним из лидеров октябристов С. И. Шидловским, бросившим обвинение кадетам в том, что их «Речь» издается на деньги, получаемые из Финляндии, явно намекая на темные источники огромных сумм. Оратора шумно приветствовали правые, аплодируя и крича «браво», но Милюков прервал речь «златоуста» громким возгласом: «Мерзавец!» Шубинский парировал: «Плюю на мерзавца!» Пуришкевич бросил лидеру кадетов, что «он — скотина, сволочь, битая по морде».

В свару включается Керенский и обзывает Шубинского: «Наглый лгун». Милюков вторит: «Негодяй», тут следует новая реплика Пуришкевича: «Браво, Шубинский!»⁴⁷

Первый товарищ председателя Думы А. И. Коновалов, который вел заседание, предложил всех четырех ссорившихся с употреблением непарламентских выражений исключить на одно заседание. Предложение проголосовали и троих: Милюкова, Керенского и Пуришкевича — исключили, а Шубинского нет (предложение было отвергнуто 108 голосами против 90). При повторном голосовании за принятие предложения Коновалова проголосовало 108 человек, а 111 — всего на 3 голоса больше (при 1 воздержавшемся) не поддержали Коновалова. Он был оскорблен и в знак протеста отказался от поста товарища председателя. На предложение взять свою отставку обратно Коновалов, согласовав свое решение со своей фракцией прогрессистов, заявил, что сделает это, если Дума немедленно одобрит законопроект об иммунитете депутатов. Кадеты поддержали это решение, октябристы нет. Это означало, что соглашение трех фракций, а именно кадетов, прогрессистов и октябристов, которое обеспечило избрание президиума, перестало действовать. Пришлось ставить вопрос о доверии уже и Родзянко, и второму его товарищу. Они получили доверие, но вместо Коновалова был избран октябрист А. Д. Протопопов (будущий незадачливый министр МВД). Это была победа правооктябристского большинства⁴⁸.

По-видимому, это была пиррова победа, ибо в Думе не было прочного большинства — ни левоцентристского, ни правооктябристского. Отправив в отставку лидера прогрессистов, Дума тут же, 27 мая, приняла решение одобрить законопроект прогрессистов о депутатском иммунитете, отклоняя все поправки правых⁴⁹. Значит, жив курилка! Левоцентристское большинство еще давало о себе знать.

Обсуждение сметы Министерства внутренних дел всегда в Думе приобретало характер дебатов по внутренней политике правительства, сопровождалось весьма нелестными его оценками со стороны оппозиции, но на этот раз оно приобрело бурный характер прямой атаки на кабинет и на Минвнудел.

Последний сам первым полез в драку. Он был безудержно храбр, имея за собой полнейшую поддержку государя, и потому развязен и циничен. Он был на грани открытых издевательств над законодательным творчеством Думы, заявив с трибуны, что его ведомство уже внесло в Думу проекты многих реформ, другие же готовятся и скоро будут внесены, назвав проекты введения земств в Белоруссии, Литве, в Архангельской губернии, реформу судебных учреждений в Киргизии и Калмыкии и проект о гужевом транспорте.