Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

После завершения обсуждения синодальной сметы заседание 30 марта было посвящено обсуждению реформ. Дума признала желательными реформы, предложенные Прогрессивным блоком согласно программе последнего. Обсуждение этой «желательности» шло по накатанной колее. Вначале выступал депутат от имени инициаторов думской законодательной инициативы, обосновывая необходимость данного «законодательного предположения». Его поддерживали двое-трое коллег, затем слово брал представитель соответствующего министерства, который выражал одобрение думской инициативы и согласие ведомства взять на себя подготовку соответствующего законопроекта. Заявление сановника Дума встречала возгласами одобрения, но одновременно принимала решение о самостоятельной подготовке своего проекта закона в соответствующей комиссии, то есть высказывала недоверие в искренности правительства. Впрочем, это не нарушало внешнее дружелюбие двух ветвей власти.

В течение одного заседания были признаны «желательными» и законодательные предложения о волостном земстве, о реформе городового положения 11 июня 1892 г. (явно уже устаревшего), о введении земских учреждений в Сибири, на Дону, на Тереке, в Архангельской губернии, об устройстве местного самоуправления в казачьих землях. Несколько позже, 17 марта, к этому добавилось одобрение проекта о введении земства в Закавказье. Нетрудно увидеть, что перечень «желательных» проектов в общем совпадает с перечнем Штюрмера, сделанным в декларации, иными словами, правительство подчеркнуло свое намерение соблюдать предварительное соглашение с руководством Думы и блока, правила парламентской учтивости. Это решение, в случае реализации, означало бы возвращение к плану Столыпина о превращении земств в подлинно народные всероссийские органы власти, организовывающие местное управление вплоть до волости. Увы, этого не произошло. Штюрмера хватило ненадолго, но это уже иной вопрос. Характерно другое, ведь законопроекты, подготовленные Четвертой Думой, вовсе не были новы, они шли уже по второму кругу, ибо были приняты Третьей Думой, но отвергнуты Госсоветом и теперь вновь ставились на обсуждение и опять в порядке думской законодательной инициативы, поддерживаемой правительством Столыпина, похоже, в министерствах не забыли.

Именно об этом напомнил депутат-октябрист и прогрессист В. И. Стемпковский, докладывая на пленуме законопроект о волостном земстве. Как он выразился, новый проект означает воспроизведение «слово в слово, буква в букву» закона, принятого Третьей Думой (возник по инициативе кабинета Столыпина). Оратор напомнил, что закон был отклонен Госсоветом с перевесом всего в несколько голосов. Правительство поддержало проект и согласилось доработать документ и внести его без промедления в Думу, докладчик призвал готовить в комиссии свой проект закона, чтобы скорее провести его в жизнь. На том и порешили²⁸.

Аналогично обсуждались и другие предложения, причем попытка правых (Маркова и др.) депутатов отклонить эти реформы, ибо, мол, «во время войны нелепо заниматься таким вздором», энергично была оспорена товарищем министра внутренних дел князем Волконским (в прошлом — товарищ председателя Третьей Думы), заявившим, под аплодисменты депутатов, что его ведомство считает необходимым принятие таких законов, как волостное земство, именно потому, что идет Отечественная война²⁹.

Не подлежит сомнению, что обсуждение законодательных инициатив на заседании 30 марта, как раз перед обсуждением сметы Министерства внутренних дел, было сделано с целью предупредить, свести на нет критику внутренней политики правительства. Инициаторы, режиссеры этого акта своей цели в общем достигли, резкой критики на сей раз не было, как отсутствовала и четкость в выдвижении альтернативы.

Из достаточно бесцветных прений привычных ораторов, многократно провозглашенных ими упреков и замечаний следует выделить несколько характерных эпизодов, привлекших общественное внимание. Дело в том, что прения по смете совпали с внезапной отставкой 3 марта министра внутренних дел Хвостова, что делало критику безадресной.

Хвостов, в прошлом видный депутат Думы, слыл ставленником «камарильи». О его темных связях в обществе сплетничали долго и нудно. Ходили слухи, что Хвостов метит в премьеры и, являясь шефом охранки, вознамерился прибегнуть к силе, готовит убийство Распутина. От всей этой истории разило авантюрой, уголовщиной, эти сомнительные тайны мадридского двора стали достоянием прессы. Но дело тут не в сочинительстве бульварных романов, а в поведении депутатов Думы от оппозиции, которые решили не упустить свой шанс. Лучшие ораторы от кадетов, во главе с Милюковым, заговорили с трибуны о «бульварном романе с приключениями». В этих «надгробных словах по Хвостову» ничего нового не содержалось, все опять завертелось вокруг «темных сил».